1988 год… Горбачевская перестройка была в разгаре. И США из матерого противника по Холодной войне в мировом океане, после того, как верхами СССР овладело «новое мышление», стали такими же матерыми «друзьями». Известно, друзья познаются в беде. Даже если эту беду устраивают тебе сами «друзья».
Удивительное дело: у Советского Союза никогда не было к США никаких территориальных претензий. Мы на одном материке, Америка на другом. Про Аляску не говорю. Это казус других веков, если не сказать эпох. Повторюсь: у нас к США никаких территориальных претензий не было, а у них к нам были. И где – на Черном море, у берегов Крыма. Еще раз взглянем на глобус – где США, и где Крымский полуостров. Американцам не нравилось наша система проводки морских граница. Была она такая же, как у большинства морских стран – 12 миль от берега. А если берега (особенно в проливах) сходятся ближе 12 миль? Мы предложили весть отсчет морских границ от базовой линии, соединяющую две ближайшие точки на берегах, которые уже одним своим сближением нарушают общепринятую в мировой практике границу террвод. Одним словом: мы эту границу объявили, а они с нами не согласились и стали доказывать свою правоту не аргументами, а «политикой канонерок», то есть посылать свои корабли так, чтобы они пересекали объявленную нами границу. Такие «силовые доказательства» янки демонстрировали не раз, и не два. И на одном из заседаний советского правительства я огласил суть проблемы и попросил разрешения противостоять нарушителям старым морским способом – навалом[1].
[1] Навал — в навигации соприкосновение кораблей (судов), являющееся следствием ошибок в расчётах, движения или сознательного действия командира (капитана) корабля (судна).
— То есть как навалом? – Переспросил меня генсек Горбачев. – На таран идти?
— Нет, не таранить, а бортами вытеснять нарушителей за пределы советских террвод. Обсудили проблему и дали мне такое право – вытеснять нарушителей методом навала. А тут вскоре, как говорится, и «страховой случай» подвернулся. Два американских корабля – крейсер и эсминец решительно двинулись к берегам Крыма, чтобы пересечь спорную для США границу наших террвод. Идут себе и идут, несмотря на все предупреждения наших пограничных кораблей – «Ваш курс ведет к опасности!» «До границы советских территориальных вод осталось столько-то миль…» Но что пограничные сторожевики могут сделать с крейсером. Подвалишь к нему бортом и сам опрокинешься. Слишком разные весовые, точнее водоизмещающие категории. Вот командование морских частей погранвойск КГБ и обратилось ко мне с просьбой прислать им на помощь более-менее крупный боевой корабль. А тут как раз и командующий Черноморским флотом адмирал Касатонов с тревожным докладом: американские корабли идут с твердым намерением пересечь спорную линию и вторгнуться в наши воды. Даю команду: всячески противодействовать им, вплоть до навала.
— Есть противодействовать! – Отвечает Касатонов.
Ну, а дальше началось. Сторожевой корабль «Беззаветный» направился к крейсеру-нарушителю. Американцы, глядя сверху вниз – с высоты своих надстроек – на совсем небольшой корабль, который должен остановить их махину, посмеивались, фотографировали, отпускали шуточки. Но тут «Беззаветный» вплотную притерся правым бортом к левому борту «Йорктауна», раздался скрежет металла, полетели искры, покатились по палубе ракеты из свернутой с фундамента установки… Послышались совсем другие крики, все фотолюбители разбежались, американцам стало не до насмешек, и огромный «Йорктаун» вынужден был отвернуть и сменить курс. Тот же маневр совершил и наш сторожевик СКР-6, оттеснив от линии границы американский эсминец «Кэрон». По сути дела оба наших корабля совершили подвиг равнозначный подвигу капитан-лейтенанта Казарского, который сто с лишним лет тому назад вступил в неравный поединок с турецкими кораблями и выиграл дело.
После навала «Беззаветного» на крейсер» у «Йорктауна» были согнуты леера, повреждена пусковая установка ракет «Гарпун», начался пожар. На «Беззаветном» тоже были согнуты леера, на базе обнаружилась пробоина в акустическом «бульбе». После инцидента корабль около месяца находился в ремонте, после чего продолжил нести боевую службу в Чёрном море. Ну, а сразу же после инцидента разгорелся нешуточный дипломатический скандал. Американцы заявили протест и жалоба американской стороны на неправомерные действия советских моряков дошла до самого генсека. Горбачев вызвал меня на ковер и стал отчитывать. На все его обвинения я мог выдвинуть только один аргумент: «Вы, Михаил Сергеевич, и все политбюро разрешили мне действовать именно так – навалом». «Я не помню такого разрешения!» «Оно должно быть зафиксировано в протоколе». Горбачев поручил своему помощнику отыскать документ. Но тот поняв желание вождя, вскоре доложил, что такого документа нет. Протокол от такого-то числа такого месяца исчез самым таинственным образом.
Я вернулся в главкомат в самом скверном состоянии духа. Если я не отыщу свой оправдательный документ, то, как говорили в старину, не сносить мне головы. Голову, конечно, оставят, но с должности главнокомандующего ВМФ СССР снимут. В этой высокой и почетной должности я пребывал всего три года. И конечно же, покидать такой важный и ответственный пост, по «забывчивости» генсека было, мягко говоря, обидно. Я знал, что выполнил то, что обязан был сделать. За это не должны наказывать. Но… Дамоклов меч в руке Горбачева уже был занесен. Я подошел большому напольному глобусу, стоявшему в моем кабинете и развернул его Северным Ледовитым океаном к себе. Здесь, на северах, за Полярным кругом, прошла большая часть моей жизни и службы. Здесь в далеком 1956 году стал командиром подводной лодки «С-147». А спустя шесть лет эта подводная лодка под моим командованием впервые в отечественном флоте совершила автономное плавание продолжительностью 50 суток. Мы прошли подо льдами Арктики, отработали методику подлёдного плавания, всплытия в полынье. Эх, да многое чего можно было вспомнить… И вот завтра-послезавтра вся моя суровая и честная служба закончится пинком под зад. И кто пнет – было помощник комбайнера, велеречивый партийный говорун, который сделал себе государственную карьеру с помощью стратегов подковерной борьбы?!
И не только это угнетало. Накажут меня, значит, накажут и командующего Черноморским флотом замечательного моряка адмирала Хронопуло, снимут с должностей командиров кораблей геройских моряков – капитанов 2 ранга Владимира Богдашина и Анатолия Петрова. Всей группой кораблей командовал начальник штаба 70-й бригады 30-й дивизии противолодочных кораблей капитан 2 ранга Николай Михеев. И он пострадает.
Мой старый добрый помощник капитан 1 ранга Травкин, заметив мое удрученное состояние, предложил: «Может, чайку, Владимир Николаевич?!» Я кивнул. Не помню, чьи это строки, но я их запомнил: «Посоветуюсь с чашкой чая, и легчает, легчает, легчает…» Надо посоветоваться пусть не с чашкой, но со стаканом чая, в старом добром подстаканнике.
— С чабрецом будете? – Спросил Травкин.
— Буду.
Название травы зацепило: чабрец, чабрец, чебрец, чебр… Чебриков! Виктор Михайлович Чебриков! Председатель КГБ. Он же тоже присутствовал на том заседании и тоже голосовал за активное противодействие американскому флоту – за навал. Может, у него остался протокол?
Набираю по «кремлевке» прямой номер Чебрикова. Мы были с ним в добрых отношениях. Я уважал этого человека, прошедшего всю войну, настоящего комбата, трижды раненого, контуженного, обмороженного… Фронтовик, офицер, боец.
— Чебриков на проводе! Чем могу быть полезен, Владимир Николаевич?!
— Помните то заседание, на котором мне было разрешено применять навал в случае нарушения американскими кораблями границы террвод? СКР «Беззаветный» оттеснил крейсер «Йорктаун»[1]
— Конечно, помню.
— А вот генсек не помнит, и требует найти протокол, который его помощники затеряли.
— И всего-то?
— Для меня это полжизни значит.
— Понял. Перезвоню. Жди.
Через четверть часа звонок от Чебрикова:
— Присылай курьера. Нашли!
И вот заветный документ у меня. Наутро еду с ним в приемную Горбачева. И тут же меня встречает его помощник:
— Знаете, мы тоже нашли протокол.
Нашли бы они, если бы я не привез?! О, чиновное племя!
Горбачев пробежал строки протокола, удивленно поднял брови:
— Надо же, как то не отложилось в памяти…
В его памяти не отложилось. Зато отложилось в истории советского флота, как последнее героическое деяние нашей Великой армады.
[1] 14.07.1997 году экипаж «Беззаветный» был расформирован, а 01.08.1997 г. корабль был передан ВМС Украины и переименован в “Днепропетровск” (U134). 08.09.1997 г. исключен из состава ВМФ РФ. В октябре 2002 года фрегат «Дніпропетровськ» был выведен из состава боевых кораблей ВМС Украины. В декабре 2003 года корабль переведен в категорию «техническое имущество» и предприятие «Укрспецмаш» приступило к его реализации. В апреле 2004 года командующий ВМС Украины подписал приказ о демилитаризации и утилизации корабля. 26 марта 2005 года уведен на буксире из Севастополя и 12 мая 2005 года затоплен в Чёрном море.
Черкашин Николай Андреевич ©