Байка

Сорок вторая бригада подводных лодок стояла отдельно от всей эскадры в заполярном городке Линахамари. Туда редко заглядывало начальство, и потому новый командир эскадры контр-адмирал Чекмарев решил лично проинспектировать бригаду, причем сделать это врасплох.
По пути в Линахамари он готовил обвинительную речь: «Живете тут, как на хуторе, обросли, понимаешь, местными удовольствиями, и думаете, раз на отшибе, то никто с вами не разберется?!»
Прибыл он на белом катере и тут же ринулся в штаб. Комбрига в штабе не было.
— Где сам? — Вопросил адмирал у адъютанта — миловидной девушки с погонами старшего мичмана.
— Капитан первого ранга Базаров проверяет задачу Л-1 на подводной лодке Б-177.
— Срочно вызовите его сюда!.. А пока откройте мне кабинет.
— Одну секунду, наведу порядок!
Девушка в ладно сидевшей на ней черной флотской форме исчезла за обитой кожей дверью комбрига. Чекмарев проводил ее недовольным взглядом: «Живут тут, как на хуторе… Обросли, понимаешь, местными удовольствиями…»
— Пожалуйста, товарищ адмирал! — Приветливо распахнула дверь девушка-адъютант.
«Неплохо бы и мне завести такого мичмана…» — Подумал адмирал, но тут же понял, что это невозможно. Жена первой узнает о столь замечательной кадровой перестановке. Это тут, на дальних выселках такое возможно, на хуторах… «Обросли, понимаешь…»
Он еще в приемной обратил внимание на неуставной портрет висевший над столом адъютанта — «Портрет незнакомки» работы Крамского… Хоть бы министра обороны для приличия повесили… Подумал Чекмарев, и тут же увидел портрет министра над креслом рабочего стола. В кабинете не было ничего лишнего, кроме гантелей возле большого шкафа-купе.
Зазвонил телефон. В трубке голос комбрига:
— Товарищ адмирал, с прибытием. Буду ровно через пятнадцать минут.
— Да, уж я бы советовал поторопиться! Живете тут, как на хуторе! Обросли, понимаешь, местными удовольствиями, а план торпедных стрельб и на половину не выполнили!..
И тут в кабинете раздался чей-то ехидный скрипучий голос:
— Виноват! Дурак! Исправлюсь!
Чекмарев положил трубку и оглянулся. В кабинет никого не было. Он прислушался: голос доносился явно из шкафа:
— Пидорасы!!!
Это было слишком! Мало того, что какой-то пьяный придурок спрятался в шкафу, так он еще и голос подает. Дедуктивная логика сработала мгновенно: в отсутствии комбрига старший мичман впустила сюда любовника и спрятала его ввиду неожиданного прибытия адмирала в шкафу.
В шкафу кто-то зашевелился и запел таким же хриплым и противным голосом: «Потому, потому что мы пилоты. Небо наш, небо наш родимый дом…»
— Вот сволочь! — Удивился наглости незнакомца Чекмарев. — Живут тут, как на хуторе. Обросли, понимаешь, местными удовольствиями!
— Пидорасы!! — Ответил ему совсем неучтивый голос.
— Это уж точно! — Невольно согласился адмирал и добавил. — Да выходите уже!.. Пошутковали и хватит!
— Виноват! Дурак! Исправлюсь!
— Вот и исправляйся, раз дурак!
— Сам дурак!
— Но, но! Не очень то!
— Пидорасы!
— Ах так?! — Чекмарев нажал на клавишу связи с приемной. — Немедленно патруль в кабинет.
— Патруль в городе, на маршруте. — Испуганно сообщила старший мичман-адъютант.
— Тогда начальника охраны штаба!
В шкафу благоразумно замолкли. Через минуту на пороге вырос офицер-морпех — здоровенный лоб размером в шкаф.
— Прошу разрешения! Старший лейтенант Меньшов, начальник охраны штаба.
— Проверьте шкаф! Туда кто-то забрался…
— Есть проверить!… — Атлет-морпех резко отодвинул дверь купе и остолбенел: там на верхней полке стояла большая клетка с попугаем-жако.
— Пидорасы! — Не очень вежливо поприветствовал должностных лиц узник шкафа. Но тут же поправился:
— Виноват! Дурак! Исправлюсь!
Но было поздно. По резкому взмаху адмиральской руки — «Вон!» — старший лейтенанту унес клетку в дежурку. Попугай, сидя на жердочке, распевал: «Потому, потому, что мы пилоты…» По пути в дежурку он встретил своего бегущего на встречу к адмиралу хозяина и доверительно ему сообщил:
— Пидорасы!
Но комбригу было уже не до питомца. Его встречала гневная тирада командира эскадры:
— Живете тут, как на африканском хуторе… Обросли, понимаешь, местными удовольствиями…
И чуть не добавил попугайское словцо. Но удержался.