ЛЕНИН НА «АВРОРЕ»

Новогодняя быль

А бывал ли Ленин на крейсере «Аврора»? Историки сомневаются: мол, залпом «Авроры» вождь руководил удаленно — из Смольного. А я не сомневаюсь: бывал!  Ленин на «Авроре» бывал. Сам видел… Поскольку, сам там бывал вместе с Ильичем. И это не записки пациента с Потешной улицы. Это реальная история, с реальными именами, отчествами и фамилиями.

***

 Дело было под самый Новый год, одного из тех 90-х лет, которые однозначно заслужили определение «лихие». Тут можно добавить череду других эпитетов, и среди них будет уместным слово — «фантасмагорические»… Иногда мне кажется, что вся эта история примерещилась в бреду лихого времени. Но ведь знаю и знаю точно, что все это было на самом деле!

   Еду из Москвы в Питер на один предновогодний день, еду с расчетом успеть вернуться к 31 декабря к праздничному столу. Сапсанов еще не было, поэтому спешу на ночной экспресс, поезд фирменный и уходит почти в полночь. А в полночь, как известно, всякое случается. Оно и случилось. В почти пустом вагоне метро напротив меня сидел пассажир – в черном пальто, в черной кепке, рыжая бородка, рыжие усы, черный галстук и красный революционный бант. Ленин! Да, это был один из тех «близнецов», которые призывают гостей столицы сфотографироваться вместе за определенную мзду. Возможно, я даже не раз видел его на Красной площади в компании с «императором Николаем Вторым» и «генералиссимусом Сталиным». Возможно, именно в этой компании Ильич слегка и набрался, потому что сидел под легким шафе в распахнутом кашне… И дернуло же меня пошутить:

— Владимир Ильич, а ведь в Питере вас уже броневичок дожидается. Выступать пора. Едем?

— Едем! – Охотно согласился двойник вождя и тут же выступил:

— Это что за большевик

Лезет там на броневик.

Кепку он в кармане носит,

Букву «р» не произносит…

Он выдержал мхатовскую паузу, а потом сообщил:

Кто скорее даст ответ,

Тот получит двадцать лет!

Вышел ряженый Владимир Ильич вместе со мной, слегка покачиваясь, и пошли мы, мило беседуя, на Ленинградский вокзал. Я думал, он меня до вагона проводит и вернется в метро. Возможно, так бы оно и было, но тут начальник поезда… Впрочем, тут необходимо пояснение. Начальником этого фирменного поезда был бывший мичман-секретчик с подводной лодки нашей эскадры Вася Лошадко. И именно поэтому, и именно на этом поезде у меня, как у пассажира был режим наибольшего благоприятствия. Если я не успевал взять билет, или билетов не было на нужное число, Василий помещал меня в довольно просторное служебное купе и благополучно доставлял в город на Неве. В этот раз билет у меня был, но… Но увидев сопровождавшего меня «Ильича» Лошадко пришел в неописуемый восторг. И вовсе не потому, что оценил необыкновенное портретное сходство моего спутника с вождем международного пролетариата, а потому что узнал в нем своего сослуживца по подводной лодке, бывшего трюмного старшину Ульянова. И он увлек нас обоих в служебное купе, и официантка из вагона-ресторана быстро накрыла «поляну», и понеслись воспоминания под стук вагонных колес, а вместе с ними и мы – в морскую град-столицу. Под коньячок «Вождь» поведал нам историю своей службы на полярнинском подплаве, куда он прибыл из ленинградской «учебки».

        Первым сходство нового матроса с Ильичом заметил, как, впрочем, ему и положено по должности, замполит по прозвищу Кворум. В концерте художественной самодеятельности, который музыкально одаренные подводники давали по случаю очередной годовщины Октября, матрос Ульянов вышел на сцену почти без грима (бородка и усы, сделанные из крашеной йодом пакли, не в счет). Вышел и прочитал стихи Маяковского про Ленина:

«Эра эта проходила в двери, даже головой не задевая о косяк».

Бурные и продолжительные аплодисменты. Все встают.

Работа актера-любителя была замечена и отмечена в приказе командира. И очень скоро матроса Ульянова пригласили в сводную труппу эскадренной художественной самодеятельности. Политически правильного самородка сопровождал на престижный концерт капитан-лейтенант Кворум. Он все пытался приспособить стихи Маяковского под натуру подплава, и даже переделал классика на лодочный лад: «Эра эта проходила в межпереборочные двери, даже головой не задевая о подволок». Получалось, хотя и точно, но коряво. И Кворум чуть голову не сломал, перебирая различные корабельные термины: «Эра эта пролезала в люки, головой не задевая о рычаг».

«Какой еще рычаг?!» — вопрошал режиссер концерта. «О рычаг кремальеры. – Пояснял зам. – Обычно все новички бьются лбом о рычаг кремальерного запора». «Нельзя Ленина равнять с какими-то салагами!» — Резонно возражал режиссер, заочник института культуры. «Пусть читает, как есть!» Но матроса уже запутали разными вариантами, и со сцены он прокричал в зал так:

«Эра эта пролезала в люки, даже головой не задевая о косяк». Несмотря на косяк, выступление имело успех, и матроса Ульянова пригласили на отчетно-зачетный концерт художественной самодеятельности всего Северного флота и его стали готовить к отъезду в город Североморск. Ульянов получил новенькую «фланку», фланелевую рубаху первого срока, новенькие ботинки, в которых щеголяли только «годки» и много чего нового, прямо с иголочки чистого и отглаженного. Встал вопрос, де негоже двойнику великого вождя ходить в погончиках рядового матроса. Кворум предложил присвоить ему звание старшины 2 статьи. Подумали-подумали командир с замом, и решили «вторая статья» Ленину как-то не так. Пусть будет старшиной 1-й статьи. А раз так, то и в должности повысили – назначили командиром-дублером отделения трюмных И убыл дважды дублер (вождя и командира отделения трюмных) старшина 1 статьи Ульянов. Убыть-то убыл, а на лодку  больше не вернулся. После потрясающего успеха на общефлотском смотре его зачислили в труппу театра Северного флота, и до конца службы старшина 1 статьи Ульянов открывал всевозможные комсомольские и партийные конференции, форумы, митинги и все прочие общественно-политические мероприятия.

Обо всем этом бывший главстаршина (повысили перед увольнением в запас) поведал нам с ностальгической слезой под звон стаканов, наполненных отнюдь не чаем.

 

     …В Питере мы вышли на перрон. Ильич после ночного бдения с коньяком был довольно хорош, он едва переставлял ноги, привлекая нездоровое внимание прохожих. Что с ним делать? Ведь мы же в ответе за тех, кого напоили да еще увезли в чужой город. И хотя поил его, уже до того выпившего, мичман (запаса) Лошадко, но в нечаянное ночное путешествие вовлек «двойника» я. Стало быть это я, как пионер, в ответе за все. Но что с ним делать? У меня тут дел невпроворот. И все дела пойдут насмарку, если я, как дед Мороз со Снегурочкой, буду являться в присутственных местах рука об руку с Ильичем. Примут за новогодних клоунов. Что делать?

      И тут осенило: отвезу-ка я его на «Аврору»! Там начальник музея наш бывший командир эскадры, контр-адмирал в отставке Лев Давыдович Чернавин. Человек он приветливый и всех, кто имел отношение к 4-й эскадре, всегда радостно привечал. Позвонил ему и получил «добро на вход в гавань». Через полчаса мы подкатили на такси к парадному трапу. Бывший главстаршина не разучился (несмотря на все выпитое) браво взбегать на палубу, и за свой молодецкий подвиг был вскоре вознагражден в каюте начальника музея доброй чаркой китайской водки. Лев Давыдович поставил перед нами трехлитровый штоф подаренный ему не то пекинской, не то пхеньянской делегацией. Штоф был наполнен зеленоватой настойкой под названием «Битва тигра с драконом». Роль тигра исполнял лежащий на дне бутыли заспиртованный тушканчик (а может быть, и суслик), «дракон» безошибочно угадывался в свернутой на манер краковской колбасы змее неизвестной породы. Хозяин каюты, уверяя нас, что это очень полезная для здоровья гремучая змея, разлил гремучую смесь по стаканам. Так мы отметили историческое пребывание «Ленина» на «Авроре», а потом приближение Нового года, а потом, разумеется, глотанули зеленой «змеёвки» за тех, кто в море. А потом вспомнили, что второй тост по традиции надо было бы провозгласить за женщин, и потому четвертый залп назначили вторым, и все-таки соблюли старинной флотский обычай.

       Закуски не было. На закуску пошла змея, которую «Владимир Ильич» с помощью Льва Давыдовича (не Троцкого, а контр-адмирала Чернавина) выудил посредством вилки и циркуля со дна штофа. Осиротевший тигросуслик ждал своего часа, а тем временем «дракон», то бишь змея, якобы гремучая, была порезана, как колбаса — прямо на обложке глянцевого журнала, занесенного в каюту тоже какой-то делегацией. Проспиртованная змеятина вполне годилась для закуси, и даже градус не убивала. Но тут я вовремя вспомнил о неотложных делах, и, не дожидаясь, когда участники исторической встречи перейдут к суслику, то бишь к «тигру», отпросился у Льва Давыдовича на пару часиков. За своего нечаянного товарища, за «Ленина», я был спокоен – он  шел верным путем, то есть пребывал в укромном месте и был передоверен в надежные руки.

    Дела потребовали времени несколько больше, чем я ожидал. Но я надеялся, что застолье на «Авроре» идет своим чередом, тем более, что закуски должно было вполне хватить, если черед дойдет до тушканчика (суслика, «тигра»). Но вмешались форс-мажорные обстоятельства. Позвонил Лев Давыдович и сказал, что он должен срочно покинуть борт крейсера, а товарища «Ленина», он переведет через дорогу в ближайший ресторан («Чердак»), посадит за столик и устроит там маленький разлив, то есть возьмет ему кружку пива. На том и договорились. Я успел все сделать и через час отправился на улицу Куйбышева (бывшую Дворянскую), где и находилась точка рандеву. Однако никакого рандеву не произошло. «Ильича» в (на) «Чердаке» не было. Вместо него за столиком мирно пили кофе «Иосиф Виссарионович» и «Лев Давыдович» (не Чернавин).

— Вы «Ленина» тут не видели? – Спросил я бармена. За один такой вопрос меня можно было бы спровадить в ближайшую психушку. Но бармен ничему не удивился.

— Вашего «Ленина» забрала милиция. – Ответил он, бесстрастно протирая бокалы.

— Но за что?

— За то, что устроил драку.

— «Ильич»? Драку?

— Ну, да. Тут двое ряженых пришли «Сталин» с «Троцким», и сказали, что это их территория. Они здесь работают, то есть фотографируются вместе клиентами, а «Ленин» — чужак да еще из Москвы. Вон тот с бородкой – «Троцкий» — велел ему уе…ться отсюда.  А «Ленин» не захотел, сказал, что он в Разливе. Те его силой. А он пивной кружкой Троцкого по башке, и что-то про ледоруб кричал. В общем, вызвали милицию, а у «Ленина» документов не оказалось. Вот и увезли в участок.

      Через полчаса я уже вбегал в ближайшее отделение милиции. То, что я попал туда, куда надо, я понял, когда услышал из «обезьянника»:

 Вихри враждебные веют над нами,

Грозные силы нас злобно гнетут…

В бой роковой мы вступили с врагами,

 Нас еще судьбы безвестные ждут…»

Безвестную судьбу своего «Ильича» я выяснял у дежурного по отделению пожилого старшего лейтенанта. Тот упорно называл «Ленина»-москвича «гавриком», и обещал, что этому гаврику светит как минимум пять суток за хулиганство с телесными повреждениями (мелкими). Я объяснял, что конфликт между «вождями», то есть гавриками, вышел по недоразумению, что задержанный – вполне хороший человек, что он служил на Северном флоте главстаршиной, что это я нечаянно привез его из Москвы и теперь готов поручиться за него. Вот мой паспорт.

— С какой целью вы его сюда привезли? – Строго вопросил старший лейтенант. Я задумался: рассказать, как все было на самом деле – не поверит. Да еще и Васе Лошадко нагорит за незаконный провоз пассажира.

— Он очень хотел побывать на «Авроре».

— А оказался в «Чердаке».

«В бой роковой мы вступили с врагами… — Неслось из «обезьянника». — Но мы погибнем гордо  и смело…»

— Так получилось. Его в ресторан начальник музея отвел. На заслуженный, так сказать, отдых. Вот честное слово! Контр-адмирал может за него поручиться!

Я набрал номер Чернавина, и Лев Давыдович подтвердил правоту моих слов и тоже поручился за «Ильича». Из уважения к чину адмирала, из любви к флоту, к подводникам дежурный по отделению смиловался и дал мне лист бумаги.

— Пишите объяснительную… Вообще-то я бы вас всех под суд отдал.

— За что?

— За профанацию личности. Есть такая статья в уголовном кодексе. За издевательство над историческим человеком. Вот я, как коммунист, как член КПРФ, я просто оскорблен всеми этими ряжеными вождями. Я бы их всех пересажал, чтоб другим неповадно было! Это же самый настоящий паразитизм – зарабатывать деньги на великих именах.

       Старший лейтенант прочитал мне целую лекцию, и я с ним согласился. Но написать «Объяснительную…» я так и не смог. Ну, кто всерьез прочтет такие строки: «Я, такой-то, привез «Ленина» на «Аврору» из Москвы, поскольку тот никогда не был в Петербурге…» Или «в ресторане «Чердак» гражданин «Троцкий» спровоцировал гражданина «Ленина» на удар пивной кружкой…» Тем не менее, отдав эту беллетристику старшему лейтенанту, я смог вызволить из заточения все еще не протрезвевшего «Вождя». Он вышел из «обезьянника» без красного банта и черного галстука, но в кепке. В прореху разодранной на груди манишки был виден полосатый треугольник  тельняшки. Но и он был разорван, да так что была видна наколка: «Все пропьем, но флот не опозорим».

Мы покидали отделение милиции с высоко поднятой головой.

«Врагу не сдается наш гордый «Варяг»…

        «Ильича», проделавшего трудный путь «Аврора» — «Чердак» — «обезьянник» — я благополучно доставил к штабному вагону фирменного экспресса, где мичман запаса Лошадко удрученно сообщил нам, что принять нас на борт не сможет, так как в поезд сели ревизоры.

      Это был удар под дых! Пришлось покупать билеты в плацкарт обычного поезда. Денег хватило в обрез. Места нам выпали у «параши», то есть на полках-боковушках рядом с туалетом.  Явление «Ленина» народу, то есть пассажирам общего вагона, имело шумный успех. К нашему столику пришли мужики из-за соседних перегородок, чтобы поздравлять «Ильича» с наступающим новым годом, а потом и вовсе увели его в глубину вагона, уступив непрестижное место «у параши» на вполне почетное – у «самовара» рядом с купе проводника. По такому случаю проводник принес бесплатный чай и взял у «Ленина» автограф. А потом все принялись фотографироваться в обнимку с «вождем», а потом появилось новогоднее шампанское. И все, кому выпало встречать Новый год под стук вагонных колес, пели хором: «Ленин всегда живой. Ленин всегда с тобой…»

«Всегда…» — думал я, глядя на единение «вождя» с народом.

       В Москву, почти безлюдную по случаю первого дня нового года, мы прибыли утром первого января и уже безо всяких приключений разъехались по домам. На прощанье «Ильич» пожал мне руку:

— Вы верный «ленинец»!

 

ЛЕНИН НА «АВРОРЕ»

Новогодняя быль

А бывал ли Ленин на крейсере «Аврора»? Историки сомневаются: мол, залпом «Авроры» вождь руководил удаленно — из Смольного. А я не сомневаюсь: бывал!  Ленин на «Авроре» бывал. Сам видел… Поскольку, сам там бывал вместе с Ильичем. И это не записки пациента с Потешной улицы. Это реальная история, с реальными именами, отчествами и фамилиями.

***

 Дело было под самый Новый год, одного из тех 90-х лет, которые однозначно заслужили определение «лихие». Тут можно добавить череду других эпитетов, и среди них будет уместным слово — «фантасмагорические»… Иногда мне кажется, что вся эта история примерещилась в бреду лихого времени. Но ведь знаю и знаю точно, что все это было на самом деле!

   Еду из Москвы в Питер на один предновогодний день, еду с расчетом успеть вернуться к 31 декабря к праздничному столу. Сапсанов еще не было, поэтому спешу на ночной экспресс, поезд фирменный и уходит почти в полночь. А в полночь, как известно, всякое случается. Оно и случилось. В почти пустом вагоне метро напротив меня сидел пассажир – в черном пальто, в черной кепке, рыжая бородка, рыжие усы, черный галстук и красный революционный бант. Ленин! Да, это был один из тех «близнецов», которые призывают гостей столицы сфотографироваться вместе за определенную мзду. Возможно, я даже не раз видел его на Красной площади в компании с «императором Николаем Вторым» и «генералиссимусом Сталиным». Возможно, именно в этой компании Ильич слегка и набрался, потому что сидел под легким шафе в распахнутом кашне… И дернуло же меня пошутить:

— Владимир Ильич, а ведь в Питере вас уже броневичок дожидается. Выступать пора. Едем?

— Едем! – Охотно согласился двойник вождя и тут же выступил:

— Это что за большевик

Лезет там на броневик.

Кепку он в кармане носит,

Букву «р» не произносит…

Он выдержал мхатовскую паузу, а потом сообщил:

Кто скорее даст ответ,

Тот получит двадцать лет!

Вышел ряженый Владимир Ильич вместе со мной, слегка покачиваясь, и пошли мы, мило беседуя, на Ленинградский вокзал. Я думал, он меня до вагона проводит и вернется в метро. Возможно, так бы оно и было, но тут начальник поезда… Впрочем, тут необходимо пояснение. Начальником этого фирменного поезда был бывший мичман-секретчик с подводной лодки нашей эскадры Вася Лошадко. И именно поэтому, и именно на этом поезде у меня, как у пассажира был режим наибольшего благоприятствия. Если я не успевал взять билет, или билетов не было на нужное число, Василий помещал меня в довольно просторное служебное купе и благополучно доставлял в город на Неве. В этот раз билет у меня был, но… Но увидев сопровождавшего меня «Ильича» Лошадко пришел в неописуемый восторг. И вовсе не потому, что оценил необыкновенное портретное сходство моего спутника с вождем международного пролетариата, а потому что узнал в нем своего сослуживца по подводной лодке, бывшего трюмного старшину Ульянова. И он увлек нас обоих в служебное купе, и официантка из вагона-ресторана быстро накрыла «поляну», и понеслись воспоминания под стук вагонных колес, а вместе с ними и мы – в морскую град-столицу. Под коньячок «Вождь» поведал нам историю своей службы на полярнинском подплаве, куда он прибыл из ленинградской «учебки».

        Первым сходство нового матроса с Ильичом заметил, как, впрочем, ему и положено по должности, замполит по прозвищу Кворум. В концерте художественной самодеятельности, который музыкально одаренные подводники давали по случаю очередной годовщины Октября, матрос Ульянов вышел на сцену почти без грима (бородка и усы, сделанные из крашеной йодом пакли, не в счет). Вышел и прочитал стихи Маяковского про Ленина:

«Эра эта проходила в двери, даже головой не задевая о косяк».

Бурные и продолжительные аплодисменты. Все встают.

Работа актера-любителя была замечена и отмечена в приказе командира. И очень скоро матроса Ульянова пригласили в сводную труппу эскадренной художественной самодеятельности. Политически правильного самородка сопровождал на престижный концерт капитан-лейтенант Кворум. Он все пытался приспособить стихи Маяковского под натуру подплава, и даже переделал классика на лодочный лад: «Эра эта проходила в межпереборочные двери, даже головой не задевая о подволок». Получалось, хотя и точно, но коряво. И Кворум чуть голову не сломал, перебирая различные корабельные термины: «Эра эта пролезала в люки, головой не задевая о рычаг».

«Какой еще рычаг?!» — вопрошал режиссер концерта. «О рычаг кремальеры. – Пояснял зам. – Обычно все новички бьются лбом о рычаг кремальерного запора». «Нельзя Ленина равнять с какими-то салагами!» — Резонно возражал режиссер, заочник института культуры. «Пусть читает, как есть!» Но матроса уже запутали разными вариантами, и со сцены он прокричал в зал так:

«Эра эта пролезала в люки, даже головой не задевая о косяк». Несмотря на косяк, выступление имело успех, и матроса Ульянова пригласили на отчетно-зачетный концерт художественной самодеятельности всего Северного флота и его стали готовить к отъезду в город Североморск. Ульянов получил новенькую «фланку», фланелевую рубаху первого срока, новенькие ботинки, в которых щеголяли только «годки» и много чего нового, прямо с иголочки чистого и отглаженного. Встал вопрос, де негоже двойнику великого вождя ходить в погончиках рядового матроса. Кворум предложил присвоить ему звание старшины 2 статьи. Подумали-подумали командир с замом, и решили «вторая статья» Ленину как-то не так. Пусть будет старшиной 1-й статьи. А раз так, то и в должности повысили – назначили командиром-дублером отделения трюмных И убыл дважды дублер (вождя и командира отделения трюмных) старшина 1 статьи Ульянов. Убыть-то убыл, а на лодку  больше не вернулся. После потрясающего успеха на общефлотском смотре его зачислили в труппу театра Северного флота, и до конца службы старшина 1 статьи Ульянов открывал всевозможные комсомольские и партийные конференции, форумы, митинги и все прочие общественно-политические мероприятия.

Обо всем этом бывший главстаршина (повысили перед увольнением в запас) поведал нам с ностальгической слезой под звон стаканов, наполненных отнюдь не чаем.

 

     …В Питере мы вышли на перрон. Ильич после ночного бдения с коньяком был довольно хорош, он едва переставлял ноги, привлекая нездоровое внимание прохожих. Что с ним делать? Ведь мы же в ответе за тех, кого напоили да еще увезли в чужой город. И хотя поил его, уже до того выпившего, мичман (запаса) Лошадко, но в нечаянное ночное путешествие вовлек «двойника» я. Стало быть это я, как пионер, в ответе за все. Но что с ним делать? У меня тут дел невпроворот. И все дела пойдут насмарку, если я, как дед Мороз со Снегурочкой, буду являться в присутственных местах рука об руку с Ильичем. Примут за новогодних клоунов. Что делать?

      И тут осенило: отвезу-ка я его на «Аврору»! Там начальник музея наш бывший командир эскадры, контр-адмирал в отставке Лев Давыдович Чернавин. Человек он приветливый и всех, кто имел отношение к 4-й эскадре, всегда радостно привечал. Позвонил ему и получил «добро на вход в гавань». Через полчаса мы подкатили на такси к парадному трапу. Бывший главстаршина не разучился (несмотря на все выпитое) браво взбегать на палубу, и за свой молодецкий подвиг был вскоре вознагражден в каюте начальника музея доброй чаркой китайской водки. Лев Давыдович поставил перед нами трехлитровый штоф подаренный ему не то пекинской, не то пхеньянской делегацией. Штоф был наполнен зеленоватой настойкой под названием «Битва тигра с драконом». Роль тигра исполнял лежащий на дне бутыли заспиртованный тушканчик (а может быть, и суслик), «дракон» безошибочно угадывался в свернутой на манер краковской колбасы змее неизвестной породы. Хозяин каюты, уверяя нас, что это очень полезная для здоровья гремучая змея, разлил гремучую смесь по стаканам. Так мы отметили историческое пребывание «Ленина» на «Авроре», а потом приближение Нового года, а потом, разумеется, глотанули зеленой «змеёвки» за тех, кто в море. А потом вспомнили, что второй тост по традиции надо было бы провозгласить за женщин, и потому четвертый залп назначили вторым, и все-таки соблюли старинной флотский обычай.

       Закуски не было. На закуску пошла змея, которую «Владимир Ильич» с помощью Льва Давыдовича (не Троцкого, а контр-адмирала Чернавина) выудил посредством вилки и циркуля со дна штофа. Осиротевший тигросуслик ждал своего часа, а тем временем «дракон», то бишь змея, якобы гремучая, была порезана, как колбаса — прямо на обложке глянцевого журнала, занесенного в каюту тоже какой-то делегацией. Проспиртованная змеятина вполне годилась для закуси, и даже градус не убивала. Но тут я вовремя вспомнил о неотложных делах, и, не дожидаясь, когда участники исторической встречи перейдут к суслику, то бишь к «тигру», отпросился у Льва Давыдовича на пару часиков. За своего нечаянного товарища, за «Ленина», я был спокоен – он  шел верным путем, то есть пребывал в укромном месте и был передоверен в надежные руки.

    Дела потребовали времени несколько больше, чем я ожидал. Но я надеялся, что застолье на «Авроре» идет своим чередом, тем более, что закуски должно было вполне хватить, если черед дойдет до тушканчика (суслика, «тигра»). Но вмешались форс-мажорные обстоятельства. Позвонил Лев Давыдович и сказал, что он должен срочно покинуть борт крейсера, а товарища «Ленина», он переведет через дорогу в ближайший ресторан («Чердак»), посадит за столик и устроит там маленький разлив, то есть возьмет ему кружку пива. На том и договорились. Я успел все сделать и через час отправился на улицу Куйбышева (бывшую Дворянскую), где и находилась точка рандеву. Однако никакого рандеву не произошло. «Ильича» в (на) «Чердаке» не было. Вместо него за столиком мирно пили кофе «Иосиф Виссарионович» и «Лев Давыдович» (не Чернавин).

— Вы «Ленина» тут не видели? – Спросил я бармена. За один такой вопрос меня можно было бы спровадить в ближайшую психушку. Но бармен ничему не удивился.

— Вашего «Ленина» забрала милиция. – Ответил он, бесстрастно протирая бокалы.

— Но за что?

— За то, что устроил драку.

— «Ильич»? Драку?

— Ну, да. Тут двое ряженых пришли «Сталин» с «Троцким», и сказали, что это их территория. Они здесь работают, то есть фотографируются вместе клиентами, а «Ленин» — чужак да еще из Москвы. Вон тот с бородкой – «Троцкий» — велел ему уе…ться отсюда.  А «Ленин» не захотел, сказал, что он в Разливе. Те его силой. А он пивной кружкой Троцкого по башке, и что-то про ледоруб кричал. В общем, вызвали милицию, а у «Ленина» документов не оказалось. Вот и увезли в участок.

      Через полчаса я уже вбегал в ближайшее отделение милиции. То, что я попал туда, куда надо, я понял, когда услышал из «обезьянника»:

 Вихри враждебные веют над нами,

Грозные силы нас злобно гнетут…

В бой роковой мы вступили с врагами,

 Нас еще судьбы безвестные ждут…»

Безвестную судьбу своего «Ильича» я выяснял у дежурного по отделению пожилого старшего лейтенанта. Тот упорно называл «Ленина»-москвича «гавриком», и обещал, что этому гаврику светит как минимум пять суток за хулиганство с телесными повреждениями (мелкими). Я объяснял, что конфликт между «вождями», то есть гавриками, вышел по недоразумению, что задержанный – вполне хороший человек, что он служил на Северном флоте главстаршиной, что это я нечаянно привез его из Москвы и теперь готов поручиться за него. Вот мой паспорт.

— С какой целью вы его сюда привезли? – Строго вопросил старший лейтенант. Я задумался: рассказать, как все было на самом деле – не поверит. Да еще и Васе Лошадко нагорит за незаконный провоз пассажира.

— Он очень хотел побывать на «Авроре».

— А оказался в «Чердаке».

«В бой роковой мы вступили с врагами… — Неслось из «обезьянника». — Но мы погибнем гордо  и смело…»

— Так получилось. Его в ресторан начальник музея отвел. На заслуженный, так сказать, отдых. Вот честное слово! Контр-адмирал может за него поручиться!

Я набрал номер Чернавина, и Лев Давыдович подтвердил правоту моих слов и тоже поручился за «Ильича». Из уважения к чину адмирала, из любви к флоту, к подводникам дежурный по отделению смиловался и дал мне лист бумаги.

— Пишите объяснительную… Вообще-то я бы вас всех под суд отдал.

— За что?

— За профанацию личности. Есть такая статья в уголовном кодексе. За издевательство над историческим человеком. Вот я, как коммунист, как член КПРФ, я просто оскорблен всеми этими ряжеными вождями. Я бы их всех пересажал, чтоб другим неповадно было! Это же самый настоящий паразитизм – зарабатывать деньги на великих именах.

       Старший лейтенант прочитал мне целую лекцию, и я с ним согласился. Но написать «Объяснительную…» я так и не смог. Ну, кто всерьез прочтет такие строки: «Я, такой-то, привез «Ленина» на «Аврору» из Москвы, поскольку тот никогда не был в Петербурге…» Или «в ресторане «Чердак» гражданин «Троцкий» спровоцировал гражданина «Ленина» на удар пивной кружкой…» Тем не менее, отдав эту беллетристику старшему лейтенанту, я смог вызволить из заточения все еще не протрезвевшего «Вождя». Он вышел из «обезьянника» без красного банта и черного галстука, но в кепке. В прореху разодранной на груди манишки был виден полосатый треугольник  тельняшки. Но и он был разорван, да так что была видна наколка: «Все пропьем, но флот не опозорим».

Мы покидали отделение милиции с высоко поднятой головой.

«Врагу не сдается наш гордый «Варяг»…

        «Ильича», проделавшего трудный путь «Аврора» — «Чердак» — «обезьянник» — я благополучно доставил к штабному вагону фирменного экспресса, где мичман запаса Лошадко удрученно сообщил нам, что принять нас на борт не сможет, так как в поезд сели ревизоры.

      Это был удар под дых! Пришлось покупать билеты в плацкарт обычного поезда. Денег хватило в обрез. Места нам выпали у «параши», то есть на полках-боковушках рядом с туалетом.  Явление «Ленина» народу, то есть пассажирам общего вагона, имело шумный успех. К нашему столику пришли мужики из-за соседних перегородок, чтобы поздравлять «Ильича» с наступающим новым годом, а потом и вовсе увели его в глубину вагона, уступив непрестижное место «у параши» на вполне почетное – у «самовара» рядом с купе проводника. По такому случаю проводник принес бесплатный чай и взял у «Ленина» автограф. А потом все принялись фотографироваться в обнимку с «вождем», а потом появилось новогоднее шампанское. И все, кому выпало встречать Новый год под стук вагонных колес, пели хором: «Ленин всегда живой. Ленин всегда с тобой…»

«Всегда…» — думал я, глядя на единение «вождя» с народом.

       В Москву, почти безлюдную по случаю первого дня нового года, мы прибыли утром первого января и уже безо всяких приключений разъехались по домам. На прощанье «Ильич» пожал мне руку:

— Вы верный «ленинец»!