Байка от А.Кибкало
…Самым ответственным моим объектом на крейсере после артиллерийской башни, была каюта флагмана. Громадная двухкомнатная каюта, отделанная дубовыми лакированными панелями, бронзовыми канделябрами и массивными хрустальными светильниками, имела персональную ванную с туалетом. В ней останавливались высокие военные начальники: от министра обороны и главнокомандующего военно-морским флотом до командира эскадры. Подготовка приборщиков, содержание каюты и ее обслуживание, когда в ней размещались высокопоставленные руководители, было делом более значимым и ответственным, чем усердное командование башней. По порядку в этой каюте, ее комфортности, элементам морской культуры и корабельного гостеприимства начальники составляли свое впечатление о корабле. Несмотря на то, что каюта использовалась редко, старпом крейсера приучил меня лично ежедневно проверять порядок до мелочей, кропотливо обучать приборщика премудростям морской культуры и гостеприимства.
Жизнь показала, что эпизодический контроль и авральная подготовка каюты перед прибытием флагмана, приводили к упущениям, которые портили настроение начальнику и занижали оценку многомесячного упорного труда всего экипажа корабля.
На одном из тихоокеанских крейсеров в каюте флагмана более месяца никто не размещался. Приборщик, бравый отличник боевой и политической подготовки старшина 2 статьи Максимов, пользуясь нерадивостью своего командира башни, который редко проверял каюту, решил заняться в ней культуризмом. Он принес тяжелые гантели, гири и в свободное время, а также во время приборок усердно накачивал мышечную массу своего хилого тела. Гантели и гири после упражнений бережно прятал в каюте под массивной деревянной кроватью флагмана. Так они, никем не замеченные, там и прижились. Нарушение порядка у приборщика вошло в привычку и стало нормой поведения. Перед выходом в море на зачетное учение замполит раздобыл на складах политуправления большую картину в тяжелоМ золоченом багете. На холсте неизвестный маринист изобразил маслом баталию, где Российский парусный флот громил турок на Черном море. Красочное полотно водрузили в каюте флагмана, чтобы победоносное сражение родного флота вдохновляла флотоводцев на новые подвиги. Перед прибытием начальника, руководившего учением, каюту «отдраили», вычистили ковры, сменили постельное белье. Холодильник обильно загрузили бутылками с «Нарзаном» и «Боржоми». У изголовья кровати на тумбочке вестовой установил массивную хрустальную вазу, в которую щедро уложил апельсины и яблоки в виде высокой пирамиды. Новые литые из стекла пепельницы были расставлены на столах во всех помещениях, включая ванную комнату. Каюта, сверкая бронзой, хрусталем и начищенной медью, ждала начальника.
Все шло хорошо. Снялись с якоря, вышли в море. Флагман и сопровождающие адмиралы работали на мостике. Экипаж успешно выполнил стрельбы по морскому щиту и воздушным целям. Оставалось за ночь перейти в другие полигоны для выполнения стрельбы по берегу. Обстановка была напряженной. Большое соединение надводных кораблей отчитывалось перед московской комиссией, демонстрируя боевую выучку и мастерство.
К вечеру погода начала портиться. Корабли приготовили к штормовому плаванию и совместным эволюциям в ночное время. По прогнозу, на утро море должно было успокоиться. Подведя итоги первого дня плавания, руководитель комиссии, отведав хорошего крейсерского чая с пышными горячими пирожками и ватрушками, испеченными корабельными умельцами, направился отдыхать во флагманскую каюту.
Традиционно на крейсере, как только флагман ложился отдыхать, в его отсеке создавался режим максимальной тишины. Выключались динамики трансляции, звонки и ревуны. Запрещалось движение по трапам, расположенным над каютой. У дверей же круглосуточно дежурил вестовой, готовый в любой момент выполнить распоряжения адмирала. После того, как флагман укладывался в постель, приборщик выносил из каюты его форму одежды. Осматривал ее, стирал рубашку, носовые платки и носки, гладил тужурку и брюки, до блеска чистил обувь. Это было традиционным элементом крейсерского гостеприимства, морской культуры, данью уважения к флотоводцу. Пожилой адмирал сутки добирался из Москвы до Тихоокеанского флота. Провел день в полете, а затем в штабах на инструктажах и совещаниях. Он оторван от дома и своих помощников. У него нет времени и возможности утюжить помятые брюки и тужурку, вычистить обувь. А выглядеть адмирал должен образцово. На него смотрят все моряки как на пример для подражания. Поэтому на крейсерах для флагмана создавалась максимально комфортная обстановка, учитывая все его особенности, начиная от состояния здоровья, заканчивая личными привычками. Обычно процедура стирки, сушки, чистки и глажки занимала 2-3 часа. Специально подготовленные и отработанные вестовые с этим справлялись умело.
Через час, после того как флагман уснул, море заштормило, крен корабля начал усиливаться. Старательно уложенные приборщиком под кроватью адмирала десятикилограммовые гантели и пудовая гиря сорвались с места и начали с ужасным грохотом методично бить о дубовые панели деревянной кровати адмирала. Под тяжестью ударов кровать начала разваливаться на части. Разбуженный адмирал включил прикроватную лампу. В это же мгновение на его седую голову свалилась хрустальная ваза и по подушке покатились старательно уложенные фрукты. Матрац, выскочив из каркаса разбитой кровати, вместе с адмиралом рухнул на палубу, раздавив при этом апельсин. Разгневанный начальник выскочил в исподнем белье из спальни в приемную комнату. Не найдя брюк и тужурки, он позвонил на ходовой мостик, вызвал старпома, а сам устроился на диване, ища спасение от разбушевавшихся в каюте незакрепленных тяжелых предметов.
Качка усиливалась, крен нарастал и становился резче. Под тяжестью гулко гремящих в холодильнике бутылок, тяжелая дверь элитного «Минска» отворилась и по коврам каюты лавиной покатились «Нарзаны» и «Боржоми» вперемешку с цитрусовыми и бананами. В это время ничего не подозревающие вестовые сушили утюгом адмиральскую рубашку.
Старпом пулей бросился в каюту флагмана. Осторожно постучал и, не дождавшись ответа, открыл дверь. Увиденное повергло его в ужас. Грозный флотоводец в кальсонах и нижней рубашке полусидел на диване, упершись в переборку руками, и старательно отталкивал ногами методично налетавшее на него массивное кожаное кресло, которое матросы не прикрепили на ночь к палубе. Над его головой мерно и грозно раскачивалась картина морской баталии. Из спальной раздавался скрежет разбитой в дребезги деревянной кровати, остатки которой методично, в такт качки, носились от одного борта к другому, перемалываемые гирей и гантелями. Между ними катались зеленые бутылки с минеральной водой, под ударами гантелей они глухо лопались, обливая каюту. Большое хрустальное зеркало платяного шкафа было разбито.
— Товарищ адмирал! По вашему приказанию прибыл.
Произнося эти слова, старпом увидел не взгляд грозного разъяренного начальника, а глаза беспомощного человека, попавшего в сложную ситуацию. В эту же минуту тяжелая картина сорвалась с переборки и рухнула на адмирала. Слава Богу, массивный багет исторического шедевра задел флагмана не по голове, а по плечу. С большим трудом старпом вывел адмирала из опасного помещения во флагманский салон, и затем перевел в другую, лично подготовленную им каюту.
После такого приема флагман выразил свое неудовольствие командиру корабля и командиру дивизии. При подведении итогов учения адмирал отметил серьезные упущения на крейсере в вопросах морской практики. Результаты проверки крейсера были неутешительными. Офицеры комиссии, который руководил адмирал, уловили настроение начальника и постарались найти на корабле слабые места и недостатки. Корабль и дивизия получили плохие оценки. Несмотря на успешно выполненные сложные артиллерийские стрельбы, в итогах проверки была отмечена низкая морская культура, неудовлетворительная выучка и плохая подготовка крейсера к плаванию в штормовых условиях.
Обидно, однако…
Байка от А.Кибкало
…Самым ответственным моим объектом на крейсере после артиллерийской башни, была каюта флагмана. Громадная двухкомнатная каюта, отделанная дубовыми лакированными панелями, бронзовыми канделябрами и массивными хрустальными светильниками, имела персональную ванную с туалетом. В ней останавливались высокие военные начальники: от министра обороны и главнокомандующего военно-морским флотом до командира эскадры. Подготовка приборщиков, содержание каюты и ее обслуживание, когда в ней размещались высокопоставленные руководители, было делом более значимым и ответственным, чем усердное командование башней. По порядку в этой каюте, ее комфортности, элементам морской культуры и корабельного гостеприимства начальники составляли свое впечатление о корабле. Несмотря на то, что каюта использовалась редко, старпом крейсера приучил меня лично ежедневно проверять порядок до мелочей, кропотливо обучать приборщика премудростям морской культуры и гостеприимства.
Жизнь показала, что эпизодический контроль и авральная подготовка каюты перед прибытием флагмана, приводили к упущениям, которые портили настроение начальнику и занижали оценку многомесячного упорного труда всего экипажа корабля.
На одном из тихоокеанских крейсеров в каюте флагмана более месяца никто не размещался. Приборщик, бравый отличник боевой и политической подготовки старшина 2 статьи Максимов, пользуясь нерадивостью своего командира башни, который редко проверял каюту, решил заняться в ней культуризмом. Он принес тяжелые гантели, гири и в свободное время, а также во время приборок усердно накачивал мышечную массу своего хилого тела. Гантели и гири после упражнений бережно прятал в каюте под массивной деревянной кроватью флагмана. Так они, никем не замеченные, там и прижились. Нарушение порядка у приборщика вошло в привычку и стало нормой поведения. Перед выходом в море на зачетное учение замполит раздобыл на складах политуправления большую картину в тяжелоМ золоченом багете. На холсте неизвестный маринист изобразил маслом баталию, где Российский парусный флот громил турок на Черном море. Красочное полотно водрузили в каюте флагмана, чтобы победоносное сражение родного флота вдохновляла флотоводцев на новые подвиги. Перед прибытием начальника, руководившего учением, каюту «отдраили», вычистили ковры, сменили постельное белье. Холодильник обильно загрузили бутылками с «Нарзаном» и «Боржоми». У изголовья кровати на тумбочке вестовой установил массивную хрустальную вазу, в которую щедро уложил апельсины и яблоки в виде высокой пирамиды. Новые литые из стекла пепельницы были расставлены на столах во всех помещениях, включая ванную комнату. Каюта, сверкая бронзой, хрусталем и начищенной медью, ждала начальника.
Все шло хорошо. Снялись с якоря, вышли в море. Флагман и сопровождающие адмиралы работали на мостике. Экипаж успешно выполнил стрельбы по морскому щиту и воздушным целям. Оставалось за ночь перейти в другие полигоны для выполнения стрельбы по берегу. Обстановка была напряженной. Большое соединение надводных кораблей отчитывалось перед московской комиссией, демонстрируя боевую выучку и мастерство.
К вечеру погода начала портиться. Корабли приготовили к штормовому плаванию и совместным эволюциям в ночное время. По прогнозу, на утро море должно было успокоиться. Подведя итоги первого дня плавания, руководитель комиссии, отведав хорошего крейсерского чая с пышными горячими пирожками и ватрушками, испеченными корабельными умельцами, направился отдыхать во флагманскую каюту.
Традиционно на крейсере, как только флагман ложился отдыхать, в его отсеке создавался режим максимальной тишины. Выключались динамики трансляции, звонки и ревуны. Запрещалось движение по трапам, расположенным над каютой. У дверей же круглосуточно дежурил вестовой, готовый в любой момент выполнить распоряжения адмирала. После того, как флагман укладывался в постель, приборщик выносил из каюты его форму одежды. Осматривал ее, стирал рубашку, носовые платки и носки, гладил тужурку и брюки, до блеска чистил обувь. Это было традиционным элементом крейсерского гостеприимства, морской культуры, данью уважения к флотоводцу. Пожилой адмирал сутки добирался из Москвы до Тихоокеанского флота. Провел день в полете, а затем в штабах на инструктажах и совещаниях. Он оторван от дома и своих помощников. У него нет времени и возможности утюжить помятые брюки и тужурку, вычистить обувь. А выглядеть адмирал должен образцово. На него смотрят все моряки как на пример для подражания. Поэтому на крейсерах для флагмана создавалась максимально комфортная обстановка, учитывая все его особенности, начиная от состояния здоровья, заканчивая личными привычками. Обычно процедура стирки, сушки, чистки и глажки занимала 2-3 часа. Специально подготовленные и отработанные вестовые с этим справлялись умело.
Через час, после того как флагман уснул, море заштормило, крен корабля начал усиливаться. Старательно уложенные приборщиком под кроватью адмирала десятикилограммовые гантели и пудовая гиря сорвались с места и начали с ужасным грохотом методично бить о дубовые панели деревянной кровати адмирала. Под тяжестью ударов кровать начала разваливаться на части. Разбуженный адмирал включил прикроватную лампу. В это же мгновение на его седую голову свалилась хрустальная ваза и по подушке покатились старательно уложенные фрукты. Матрац, выскочив из каркаса разбитой кровати, вместе с адмиралом рухнул на палубу, раздавив при этом апельсин. Разгневанный начальник выскочил в исподнем белье из спальни в приемную комнату. Не найдя брюк и тужурки, он позвонил на ходовой мостик, вызвал старпома, а сам устроился на диване, ища спасение от разбушевавшихся в каюте незакрепленных тяжелых предметов.
Качка усиливалась, крен нарастал и становился резче. Под тяжестью гулко гремящих в холодильнике бутылок, тяжелая дверь элитного «Минска» отворилась и по коврам каюты лавиной покатились «Нарзаны» и «Боржоми» вперемешку с цитрусовыми и бананами. В это время ничего не подозревающие вестовые сушили утюгом адмиральскую рубашку.
Старпом пулей бросился в каюту флагмана. Осторожно постучал и, не дождавшись ответа, открыл дверь. Увиденное повергло его в ужас. Грозный флотоводец в кальсонах и нижней рубашке полусидел на диване, упершись в переборку руками, и старательно отталкивал ногами методично налетавшее на него массивное кожаное кресло, которое матросы не прикрепили на ночь к палубе. Над его головой мерно и грозно раскачивалась картина морской баталии. Из спальной раздавался скрежет разбитой в дребезги деревянной кровати, остатки которой методично, в такт качки, носились от одного борта к другому, перемалываемые гирей и гантелями. Между ними катались зеленые бутылки с минеральной водой, под ударами гантелей они глухо лопались, обливая каюту. Большое хрустальное зеркало платяного шкафа было разбито.
— Товарищ адмирал! По вашему приказанию прибыл.
Произнося эти слова, старпом увидел не взгляд грозного разъяренного начальника, а глаза беспомощного человека, попавшего в сложную ситуацию. В эту же минуту тяжелая картина сорвалась с переборки и рухнула на адмирала. Слава Богу, массивный багет исторического шедевра задел флагмана не по голове, а по плечу. С большим трудом старпом вывел адмирала из опасного помещения во флагманский салон, и затем перевел в другую, лично подготовленную им каюту.
После такого приема флагман выразил свое неудовольствие командиру корабля и командиру дивизии. При подведении итогов учения адмирал отметил серьезные упущения на крейсере в вопросах морской практики. Результаты проверки крейсера были неутешительными. Офицеры комиссии, который руководил адмирал, уловили настроение начальника и постарались найти на корабле слабые места и недостатки. Корабль и дивизия получили плохие оценки. Несмотря на успешно выполненные сложные артиллерийские стрельбы, в итогах проверки была отмечена низкая морская культура, неудовлетворительная выучка и плохая подготовка крейсера к плаванию в штормовых условиях.
Обидно, однако…
Черкашин Николай Андреевич ©
