АУТОДАФЕ НА АБРАМ-МЫСУ

Любимая байка командира крейсера «Мурманск»

 

Часть первая.

 

      После морского парада на Североморском рейде подводную лодку «Комсомолец Бурятии» поставили у городского причала. Пользуясь редким случаем, офицеры отправили лодочного доктора в боновый магазин «Альбатрос» отоваривать чеки Внешторгбанка, которые у многих остались после загранплавания. В моде были женские парики, поэтому помощник, механик, минер, штурман со «штурманенком» и примкнувший к ним боцман заказали импортные парики для своих жен и подруг. Доктор записал в блокноте: «три блондинки, одна брюнетка, две шатенки», а также размеры голов боевых подруг подводников «Комсомольца Бурятии».

Все это позднее роковым образом скажется на его отношениях с женой, которая случайно обнаружит блокнот. Ну, а пока он добросовестно отоварил весь список, а потом вручил офицерам заказанные масти и типоразмеры. Чтобы парики не потеряли форму их  напялили  на дыньки-«колхозницы», ящик с которыми доставили на борт шефы-буряты. А чтобы гривастые «колхозницы» в лодочной тесноте не путались под ногами и руками, их спрятали в пустой торпедный аппарат №4 вместе с прочими «дефицитами» из «Альбатроса». Там, за стальной крышкой, поджатой кремальерным затвором, они хранились надежно, как в банковском сейфе. Сделано все это было весьма своевременно, так как по распоряжению начальства «Комсомолец Бурятии» должен был пропустить через себя несколько экскурсионных групп горожан, которые, конечно, обратили бы внимание на дыньки в париках, лежавшие поначалу в кают-компании. Благо командир распорядился переместить их в пустой торпедный аппарат подальше от любопытных глаз.

После ужина, когда все свободные, то есть не обремененные париками, дыньки-«колхозницы» были съедены и в адрес шефов были сказаны все добрые слова, дежурный по кораблю оповестил отсеки, что на борт прибыл командующий Северным флотом адмирал Пригоров. По счастью это был частный визит – комфлота пришел вместе с женой, дочерью и внуком Пашкой.

Пригоров показал внуку все, что тот хотел увидеть – от перископа до гальюна, а потом привел в носовой отсек и показал ему торпедные аппараты.

— Командир, — сказал комфлот, — приготовь нам прострелку сжатым воздухом. Минер по распоряжению командира приготовил пустой торпедный аппарат №4.

— Командуй «Пли!» — предложил Пригоров внуку. Пашка и скомандовал:

— Пли!

И в ту же секунду за борт вылетели, выброшенные сжатым воздухом  новенькие финские лыжи, три куклы типа «барби», бутылка «Хеннесси» и шесть дынек в разномастных париках, натянутых на них для сохранения формы.

Все это поплыло в сторону городского морвокзала. Бывший боцман подрабатывал матросом-швартовщиком на причале. Увидел «пять утоплениц» с длинными волосами, пришел в ужас и доложил в линейный отдел милиции:

— Всплыло пять утопленниц… Нет, шесть, кажись…

— Шесть?! Боже ж мой… — Взвыли на том конце телефонного провода. – Да, это ж надо пять, нет, шесть протоколов писать!

— У всех утоплениц отстутствует тела. – Дополнил доклад боцаман. – Одни, так сказать, головы. Должно быть тела акулы сожрали…

— Какие тебе акулы в Баренцевом море?

— Ну, может моржи какие…

— Сам ты морж! Гони их подальше от нашей акватории.

Боцман сел в катер, и отогнал «утоплениц» на фарватер, где их подхватило течение и понесло дальше. В награду за сей труд не для слабонервных, он выловил бутылку «Хенесси», дальнейшая судьба которой, покрыта мраком неизвестности.

 

Часть вторая.

       Глухой, но светлой полярной ночью «колхозницы» в париках прибились к борту стоявшего на якорной бочке крейсера «Мурманск». Вахтенный ПДСС (противодиверсионных сил и средств) заметил под бортом столпотворение женских «голов» и тут же доложил дежурному по кораблю.

Тот едва не сыграл боевую тревогу, решив, что к крейсеру пробралась группа диверсанток. Но тревогу объявлять не стали. Решили взять боевых пловчих в плен.

«Головы» подняли и осмотрели. «Колхозниц» (то есть дыньки) — съели. А парики забрал замполит. Сказал, что пригодятся при прохождении экватора. Там морского царя Нептуна будут сопровождать «русалки» в замечательных заграничных париках. А пока, чтобы при сушке парики не сели, не потеряли форм и размеров, он отнес их в ленинскую каюту и натянул на гипсовые головы вождей пролетариата – Маркса, Ленина, Энгельса, генсека… А самую последнюю «блондинку» напялил на школьный глобус, служивший наглядным пособием на политзанятиях. Ленкаюту зам запер на ключ и …вышел встречать начальство, неожиданно нагрянувшее из политуправления Флота. Когда инспектор, моложавый и юркий капитан 2 ранга заглянул в ленкаюту, он тихо охнул. Вожди в париках смотрелись, как живые! Особенно Ленин-блондин, чья лысина была прикрыта золотистыми кудрями. Неплохо смотрелся и Карл Маркс, чья и без того пышная шевелюра стала еще пышнее и брюнетистей.

       Зам торопливо срывал власяные покровы, объясняя по ходу дела, что это реквизит для будущих нептуналий на экваторе, что это де дары самого моря, и еще что-то насчет того, что на крейсере нет болванок для растягивания и сушки головных уборов… Однако ошеломленный инспектор забрал «вещдоки» в свой портфель из крокодиловой кожи, и пообещал разобраться со «святотатством», то есть с «профанацией» провозвестников коммунизма.

 

Часть третья

 

Шустрый инспектор кап-два убыл на берег и в тот же день отправился на Абрам-мыс, отмечать на даче день рождения жены. Пока он возился с шашлыками, жена, в поисках  обнаружила в багажнике «Жигулей» портфель из крокодиловой кожи, а в нем шесть импортных женских париков.

— Всем своим мымрам накупил?! – Строго вопросила она, и, не дожидаясь от ошарашенного мужа ответа, швырнула парики в пылающий мангал.

Аутодафе состоялось…