Байка
«Здесь вам не тут!»
«Хотели как лучше,
а получилось как всегда».
В.Черномырдин
За всю историю инспекций и проверок на 4-й эскадре такого кошмара не случалось. Как не случалось ничего подобного вообще на всех четырех флотах СССР, а также Каспийской флотилии. А у нас случилось…
В одно прекрасное утро на эскадру прибыл белый катер командующего Северным флотом адмирала Героева. На пирс сошли три адмирала, включая самого комфлота, один авиационный генерал и известный летчик-космонавт, которому было любопытно, как живут герои-подводники.
Самым главным был зам Главкома адмирал флота Лобачев. Именно ему отдал рапорт командир эскадры контр-адмирал Иванов о том, что на эскадре, как в том Багдаде, все спокойно и жизнь идет своим чередом. Все с удовлетворением поверили командиру эскадры и отправились осматривать причальный фронт и некоторые объекты береговой базы. А ведь в Багдаде далеко не все спокойно…
Осмотрев торпедо-техническую базу (попросту подземное хранилище торпед) высокая комиссия направила свои стопы в сторону берегового матросского камбуза (попросту столовой на 300 посадочных мест). Дежурство по камбузу в этот день нес наш экипаж и всеми делами на кухне и в обеденном зале правил бравый минер старший лейтенант Весляров. И все бы было хорошо, и так же спокойно, как в Багдаде до оранжевой революции, если бы на кухню не прибежал, обгоняя комиссию, и прижимая кортик к бедру дежурный «по эскадрону». Осмотрев незамыленым оком варочный цех, взмыленный кап-два узрел фанерные переборки, стоявшие здесь с незапамятных времен. Переборки были оклеены обоями, а сверх того красотками, вырезанными из журналов «Советская женщина», «Работница» и «Крестьянка». То ли красотки не понравились дежурному, то ли переборки с засаленными обоями, но он принял лихое командирское решение: «Убрать немедленно!» И старший лейтенант Весляров продублировал наряду: «Убрать переборки!». И это было исполнено в одну минуту. Но едва рухнула первая перегородка, как из-под нее и из нее выбежало несметные полчища камбузных тараканов, вскоре шестиногая орда пополнилось новыми выселенцами из других переборок. Сотни, а может быть, тысячи шустрых насекомых металось по варочному цеху. Матросы, коки, и сам Весляров бросились давить «стасиков» подошвами и каблуками. Но их становилось все больше и больше. А грозная комиссия надвигалась неотвратимо, как Страшный суд. И тогда Весляров принимает гениальное решение. Перекрывает систему вентиляции и открывает газовые краны. Газовая атака! В течение двух-трех минут все тараканы подохнут от пропана. А может быть бутана. Главное, чтобы никто не чиркнул спичкой, не нажал выключатель. На всякий случай Весляров обесточил камбуз. И все стали ждать. Газ, который тяжелее воздуха, стал расползаться по полу и тараканы заметались в предсмертных бегах.
Весляров стоял в позе полководца и смотрел на часы. По его расчетам, минут через пять тараканов можно будет сметать вениками. Но… Тут в столовую вошла высокая комиссия. Авиационный генерал докурил сигарету и бросил ее в урну. А в урне уже был газ, который поднялся выше колен.
И тут рвануло. Рвануло так, что никто бы не смог сказать, мол, пожалели взрывчатки, или порох был подмоченный, бикфордов шнур бракованный… Рвануло так, что чугунные котлы с борщом и макаронами по-флотски выскочили из своей обмуровки и обрушили свое неостывшее содержимое на головы высокой комиссии, которая только слегка присела от неожиданности. Не пострадал лишь командующий Северным флотом – он слегка замешкался в «предбаннике», надевая, как положено, белый халат. Все остальные были обильно украшены звездочками вареной морковки, капустными ленточками в свекольных разводах и, конечно же, макаронинами, свисавшими с козырьков раззолоченных фуражек, погон, с усов и даже с ушей. И в этот самый драматический момент, к адмиралу Лобачеву подскочил дежурный по камбузу старший лейтенант Весляров, вскинул ладонь к козырьку и бодро доложил:
— Товарищ адмирал, обед для личного состава готов. На первое – борщ флотский, на второе макароны по-флотски, на третье компот. Прошу снять пробу!
— Уже сняли! – Мрачно отмахнулся замглавкома, слизывая с губы колечко разваренного лука.
— Есть еще компот! – Предложил Весляров. Котел с компотом по счастью уцелел. – И дунайский салат.
— Как-нибудь в другой раз. – Пообещал адмирал. – А теперь доложи, сынок, что произошло?
Всем остальным тоже было интересно, что произошло. Они даже перестали снимать друг с друга макароны и прочие элементы несостоявшегося обеда.
— Обыкновенный подземный толчок! – Не моргнув глазом отвечал известный в кают-компании травило-баечник. – У нас тут тектонический разлом проходит как раз под камбузом. Ну, и базальтовые плиты иногда перемещаются.
— И часто у вас такое бывает? – Заинтересовался летчик-космонавт, стряхивая фарш с галстука.
— Да раз в месяц случается. – Уверенно заливал Весляров. – У нас тут родильный дом так тряхануло, что у двоих выкидыш был, а три женщины сразу же досрочно родили. И что интересно все трое – мальчики. И всем им дали языческие имена. Одного назвали Нежданом, другого Перуном…
— Как, как? – Не поверили слушатели.
— Перуном. Ну, Перушей его теперь зовут, или Руником. – Вдохновенно вещал минер.
— Перуней?! – Переспросил замглавкома, и тут все разом захохотали. То ли над неблагозвучным именем, то ли над самими собой, разглядывая друг друга в невообразимых кулинарных украшениях. Это был гомерический хохот, в котором сгорал только что пережитый стресс.
— Пе-ру-ня! – Задыхался от смеха авиационный генерал, стряхивая с ушей толстые белые макаронины.
— Пе-ру-ша! – Вторил ему космонавт, вытаскивая из-за пазухи мосол.
— А третьего-то как назвали? Третьего? – любопытствовал вице-адмирал, давясь от смеха.
— Третьего? Третьяк. – Убежденно отвечал Весляров.
— В честь хоккеиста, что ли?! Ах-ха-ха
И лишь командующий Северного флота не смеялся, улыбаясь в усы. В отличие от остальных он был весь в белом – в белом халате.
— Как же вы тут живете, если так трясет? – Допытывался авиационный генерал.
— Да ничего, живем помаленьку. – Невозмутимо отвечал Весляров. – Арктика, однако, у нас. Вечная мерзлота. Грунт подвижный. Подводники, они ко всему привыкают.
И тут, наконец, появился командир эскадры контр-адмирал Иванов, который организовывал спецобед для Комиссии. Его чуть не хватил инфаркт при виде высоких гостей, облепленных борщом и макаронами. Однако не будь он подводником, быстро собрался с духом:
— Товарищи, адмиралы и генералы, прошу вас на обед в другом помещении. Пока вы сейчас попаритесь в сауне, вашу форму одежды отстирают, приведут в порядок, и мы пообедаем, как положено.
Собственно, ничего другого и не оставалось, и высокие московские гости двинулись вслед за командиром эскадры. Иванов привел их в укромный угол гавани, где у пирса стоял плавучий вещевой склад, в низах которого была оборудована прекрасная финская баня. Гости с большим удовольствием избавились от забрызганных тужурок, и их тут же унесли в прачечную. Начальник плавсклада (он же шкипер сауны) мичман Хандыга выдал всем новенькие «разовые» простыни, голубые трусы, которые подводники носят в жарких морях, а также белые кокские колпаки вместо войлочных шляп для парилки. Адмиралы, закутавшись в «разовые» простыни, уселись за стол с закусками и аперитивом, а летчик-космонавт и генерал авиации сразу отправились в парилку. Члены высокой комиссии, с хохотом пересказывая друг другу детали небывалого происшествия, открывали бутылки. Однако не успели они поднять рюмки с коньяком, как за бортом плавсклада раздался глухой подводный взрыв. Гидродинамический удар выбил заглушки, находившиеся ниже ватерлинии, и в салон, а также в парилку ударили две ледяные струи. Тут уж было не до смеха. Погас свет. Забортная вода быстро наполняла салон, крен на правый борт становился все сильнее и сильнее, и неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы в ВИП-сауну не ворвался мичман Хандыга и не забил в пробоины деревянные чопы, которые предусмотрительно захватил с собой. Поступление морской воды прекратилось. Голые гости стояли на диванчиках и даже на столе с яствами, спасаясь от ледяного потопа.
— Товарищ адмирал, — обратился Хандыга к командиру эскадры, — разрешите спрямить крен?
— Спрямляй! – Безотрадно махнул рукой командир эскадры. Он первым понял, в чем дело. Его приказание добыть гостям красной рыбы исполнили в виду срочности заказа прямо в гавани. Кто ж знал, что от взрыва толовой шашки у старого плавсклада вылетят бортовые заглушки?
Мичман Хандыга приоткрыл нужный вентиль, принимая балласт под левый борт. Плавсклад вместе с сауной стал выходить на ровный киль, но тут вентиль закусило, и крен пошел на левый борт. И как мичман не бился, плавсклад с креном на левый борт сел на грунт. Хорошо, что под килем было не больше традиционных семи футов.
Это был типичный «адмиральский эффект», когда хочется, как лучше, а получается хуже, чем всегда. Теперь гости выбирались на верхнюю палубу по пояс в воде, проклиная тот день и час, когда белый катер доставил их в злополучную Екатерининскую гавань. Однако командир эскадры сумел позолотить пилюлю. По его приказу мичман Хандыга выдал гостям в качестве сувениров остродефицитные меховые кожаные куртки — «канадки». Настроение несколько поднялось.
— Приглашаю всех на обед в штаб эскадры! – Контр-адмирал Иванов сделал широкий жест и на пирс вкатил микроавтобус.
Часовые у врат штабного особняка с изумлением взирали на удивительных людей в белых кокских колпаках, меховых «канадках», тропических трусах и в дырчатых подводницких тапочках, которые быстро поднялись по лестнице, устланной ковровой дорожкой и исчезли в приемной командира эскадры. Адъютант старший мичман Живженко аж привстал при виде столь странной процессии, но, повинуясь грозному взору командира, все понял и ринулся в комнату отдыха. Наконец-то гости уселись за полированным столом в комнате отдыха, где уже были разложены на пирожковых тарелках бутерброды с красной икрой, а также крупно нарезанные палтус и семга. А тут как раз и вестовые подоспели, доставив отчищенные и отглаженные мундиры.
— Э, а где моя «лодочка» и «ромбик» где? – Удивился замглавкома, разглядывая свою преображенную тужурку.
— А где мой жетон «За дальний поход»? – Удрученно вопрошал контр-адмирал.
Командир эскадры почувствовал острую нехватку кислорода. Такого удара под дых он никак не ожидал.
— Ваши знаки, товарищи, находятся в специальной обработке. Чуть позже их доставят.
Мичман-адъютант, который все слышал и все понял, тут же бросился добывать похищенные знаки, и добыл их у штабных офицеров, которые во благо родной эскадры сняли их со своих тужурок. Тем временем в комнату отдыха вошли три слегка запыхавшиеся молодые аккордеонистки, прибежавшие в штаб как по тревоге из Дома офицеров; прямо сходу развернули меха:
Прощайте, скалистые горы,
На подвиг Отчизна зовет!
Мы вышли в открытое море,
В суровый и дальний поход.
Члены высокой комиссии с удовольствием подхватили песню.
— Прошу поднять бокалы! – Призвал гостей командир эскадры.
— Надеюсь, никаких толчков больше не будет?! – Усмехнулся замглавкома, поднимая фужер, почти до краев наполненный янтарным «Араратом».
— Ну что вы!? – Самодовольно заверил хозяин застолья и без того настрадавшихся адмиралов. – Две торпеды в одну пробоину не попадают.
И ошибся. Земля под штабом эскадры вздрогнула и слегка качнулась. Бронзовая люстра, похожая на разлапистый якорь, немного подпрыгнула, а потом сверзилась прямо на стол, отчего в разные стороны брызнули осколки фарфора и красная икра, обладавшая необыкновенной клейкостью и липучестью. Все застыли в тех позах, в каких их застал катаклизм.
— Товарищ командир, — вытянулся адъютант. – Это стройбатовцы скалу подорвали.
— Что ж ты, змей, меня раньше не предупредил?! – Прошипел ему Иванов.
— Так вы ж Комиссию принимали! – Отшипел ему в ответ адъютант.
Первым поднялся замглавкома:
— Ну, нагостились… Как говорили в старину – «попили, поели, пора и бороды утирать». – И стер с подбородка красные икринки. — Домой, домой, домой!
Тут пришедшие в себя аккордеонистки продолжили прерванную песню:
Обратно вернемся не скоро.
— Вот именно! – сурово подтвердил замглавкома. – Обратно вернемся не скоро.
Но хватит для битвы огня…
— Хватит, хватит, — многозначительно пообещал адмирал Лобачев, поглядывая на Иванова.
Я знаю, друзья, что не жить мне без моря…
— Не жить, не жить… — Зловеще предрек Председатель комиссии и двинулся на выход.
Как морю не жить без меня…
На пирсе высоких гостей ждали традиционные подарки: портфели с «красной селедкой», то бишь свежедобытой семгой, а также фляжки, наполненные «шилом». Ну и комплекты «разового» белья вместе с накрахмаленными кокскими колпаками.
— А мне все понравилось! Спасибо! – Объявил вдруг летчик-космонавт. – Такой экстрим нам организовали!
— Ну, это они могут! Мастера экстрима и адреналина. – Подтвердил потеплевшим басом замглавкома, и поспешил на борт катера.
Несмотря на все ЧП, организацию службы на эскадре оценили на «хорошо», а старшему лейтенанту Веслярову была объявлена благодарность от командующего Северным флотом «за решительные действия в экстремальной обстановке»; мичман Хандыга был «поощрен ценным подарком «за умелую борьбу за живучесть вверенного корабля». Подарок – электробритву – ему вручили в день рождения эскадры. Жаль только, что у мичмана от пережитого шока изменился гормональный состав крови, и перестала расти борода. Ну, с кем не бывает?
Байка
«Здесь вам не тут!»
«Хотели как лучше,
а получилось как всегда».
В.Черномырдин
За всю историю инспекций и проверок на 4-й эскадре такого кошмара не случалось. Как не случалось ничего подобного вообще на всех четырех флотах СССР, а также Каспийской флотилии. А у нас случилось…
В одно прекрасное утро на эскадру прибыл белый катер командующего Северным флотом адмирала Героева. На пирс сошли три адмирала, включая самого комфлота, один авиационный генерал и известный летчик-космонавт, которому было любопытно, как живут герои-подводники.
Самым главным был зам Главкома адмирал флота Лобачев. Именно ему отдал рапорт командир эскадры контр-адмирал Иванов о том, что на эскадре, как в том Багдаде, все спокойно и жизнь идет своим чередом. Все с удовлетворением поверили командиру эскадры и отправились осматривать причальный фронт и некоторые объекты береговой базы. А ведь в Багдаде далеко не все спокойно…
Осмотрев торпедо-техническую базу (попросту подземное хранилище торпед) высокая комиссия направила свои стопы в сторону берегового матросского камбуза (попросту столовой на 300 посадочных мест). Дежурство по камбузу в этот день нес наш экипаж и всеми делами на кухне и в обеденном зале правил бравый минер старший лейтенант Весляров. И все бы было хорошо, и так же спокойно, как в Багдаде до оранжевой революции, если бы на кухню не прибежал, обгоняя комиссию, и прижимая кортик к бедру дежурный «по эскадрону». Осмотрев незамыленым оком варочный цех, взмыленный кап-два узрел фанерные переборки, стоявшие здесь с незапамятных времен. Переборки были оклеены обоями, а сверх того красотками, вырезанными из журналов «Советская женщина», «Работница» и «Крестьянка». То ли красотки не понравились дежурному, то ли переборки с засаленными обоями, но он принял лихое командирское решение: «Убрать немедленно!» И старший лейтенант Весляров продублировал наряду: «Убрать переборки!». И это было исполнено в одну минуту. Но едва рухнула первая перегородка, как из-под нее и из нее выбежало несметные полчища камбузных тараканов, вскоре шестиногая орда пополнилось новыми выселенцами из других переборок. Сотни, а может быть, тысячи шустрых насекомых металось по варочному цеху. Матросы, коки, и сам Весляров бросились давить «стасиков» подошвами и каблуками. Но их становилось все больше и больше. А грозная комиссия надвигалась неотвратимо, как Страшный суд. И тогда Весляров принимает гениальное решение. Перекрывает систему вентиляции и открывает газовые краны. Газовая атака! В течение двух-трех минут все тараканы подохнут от пропана. А может быть бутана. Главное, чтобы никто не чиркнул спичкой, не нажал выключатель. На всякий случай Весляров обесточил камбуз. И все стали ждать. Газ, который тяжелее воздуха, стал расползаться по полу и тараканы заметались в предсмертных бегах.
Весляров стоял в позе полководца и смотрел на часы. По его расчетам, минут через пять тараканов можно будет сметать вениками. Но… Тут в столовую вошла высокая комиссия. Авиационный генерал докурил сигарету и бросил ее в урну. А в урне уже был газ, который поднялся выше колен.
И тут рвануло. Рвануло так, что никто бы не смог сказать, мол, пожалели взрывчатки, или порох был подмоченный, бикфордов шнур бракованный… Рвануло так, что чугунные котлы с борщом и макаронами по-флотски выскочили из своей обмуровки и обрушили свое неостывшее содержимое на головы высокой комиссии, которая только слегка присела от неожиданности. Не пострадал лишь командующий Северным флотом – он слегка замешкался в «предбаннике», надевая, как положено, белый халат. Все остальные были обильно украшены звездочками вареной морковки, капустными ленточками в свекольных разводах и, конечно же, макаронинами, свисавшими с козырьков раззолоченных фуражек, погон, с усов и даже с ушей. И в этот самый драматический момент, к адмиралу Лобачеву подскочил дежурный по камбузу старший лейтенант Весляров, вскинул ладонь к козырьку и бодро доложил:
— Товарищ адмирал, обед для личного состава готов. На первое – борщ флотский, на второе макароны по-флотски, на третье компот. Прошу снять пробу!
— Уже сняли! – Мрачно отмахнулся замглавкома, слизывая с губы колечко разваренного лука.
— Есть еще компот! – Предложил Весляров. Котел с компотом по счастью уцелел. – И дунайский салат.
— Как-нибудь в другой раз. – Пообещал адмирал. – А теперь доложи, сынок, что произошло?
Всем остальным тоже было интересно, что произошло. Они даже перестали снимать друг с друга макароны и прочие элементы несостоявшегося обеда.
— Обыкновенный подземный толчок! – Не моргнув глазом отвечал известный в кают-компании травило-баечник. – У нас тут тектонический разлом проходит как раз под камбузом. Ну, и базальтовые плиты иногда перемещаются.
— И часто у вас такое бывает? – Заинтересовался летчик-космонавт, стряхивая фарш с галстука.
— Да раз в месяц случается. – Уверенно заливал Весляров. – У нас тут родильный дом так тряхануло, что у двоих выкидыш был, а три женщины сразу же досрочно родили. И что интересно все трое – мальчики. И всем им дали языческие имена. Одного назвали Нежданом, другого Перуном…
— Как, как? – Не поверили слушатели.
— Перуном. Ну, Перушей его теперь зовут, или Руником. – Вдохновенно вещал минер.
— Перуней?! – Переспросил замглавкома, и тут все разом захохотали. То ли над неблагозвучным именем, то ли над самими собой, разглядывая друг друга в невообразимых кулинарных украшениях. Это был гомерический хохот, в котором сгорал только что пережитый стресс.
— Пе-ру-ня! – Задыхался от смеха авиационный генерал, стряхивая с ушей толстые белые макаронины.
— Пе-ру-ша! – Вторил ему космонавт, вытаскивая из-за пазухи мосол.
— А третьего-то как назвали? Третьего? – любопытствовал вице-адмирал, давясь от смеха.
— Третьего? Третьяк. – Убежденно отвечал Весляров.
— В честь хоккеиста, что ли?! Ах-ха-ха
И лишь командующий Северного флота не смеялся, улыбаясь в усы. В отличие от остальных он был весь в белом – в белом халате.
— Как же вы тут живете, если так трясет? – Допытывался авиационный генерал.
— Да ничего, живем помаленьку. – Невозмутимо отвечал Весляров. – Арктика, однако, у нас. Вечная мерзлота. Грунт подвижный. Подводники, они ко всему привыкают.
И тут, наконец, появился командир эскадры контр-адмирал Иванов, который организовывал спецобед для Комиссии. Его чуть не хватил инфаркт при виде высоких гостей, облепленных борщом и макаронами. Однако не будь он подводником, быстро собрался с духом:
— Товарищи, адмиралы и генералы, прошу вас на обед в другом помещении. Пока вы сейчас попаритесь в сауне, вашу форму одежды отстирают, приведут в порядок, и мы пообедаем, как положено.
Собственно, ничего другого и не оставалось, и высокие московские гости двинулись вслед за командиром эскадры. Иванов привел их в укромный угол гавани, где у пирса стоял плавучий вещевой склад, в низах которого была оборудована прекрасная финская баня. Гости с большим удовольствием избавились от забрызганных тужурок, и их тут же унесли в прачечную. Начальник плавсклада (он же шкипер сауны) мичман Хандыга выдал всем новенькие «разовые» простыни, голубые трусы, которые подводники носят в жарких морях, а также белые кокские колпаки вместо войлочных шляп для парилки. Адмиралы, закутавшись в «разовые» простыни, уселись за стол с закусками и аперитивом, а летчик-космонавт и генерал авиации сразу отправились в парилку. Члены высокой комиссии, с хохотом пересказывая друг другу детали небывалого происшествия, открывали бутылки. Однако не успели они поднять рюмки с коньяком, как за бортом плавсклада раздался глухой подводный взрыв. Гидродинамический удар выбил заглушки, находившиеся ниже ватерлинии, и в салон, а также в парилку ударили две ледяные струи. Тут уж было не до смеха. Погас свет. Забортная вода быстро наполняла салон, крен на правый борт становился все сильнее и сильнее, и неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы в ВИП-сауну не ворвался мичман Хандыга и не забил в пробоины деревянные чопы, которые предусмотрительно захватил с собой. Поступление морской воды прекратилось. Голые гости стояли на диванчиках и даже на столе с яствами, спасаясь от ледяного потопа.
— Товарищ адмирал, — обратился Хандыга к командиру эскадры, — разрешите спрямить крен?
— Спрямляй! – Безотрадно махнул рукой командир эскадры. Он первым понял, в чем дело. Его приказание добыть гостям красной рыбы исполнили в виду срочности заказа прямо в гавани. Кто ж знал, что от взрыва толовой шашки у старого плавсклада вылетят бортовые заглушки?
Мичман Хандыга приоткрыл нужный вентиль, принимая балласт под левый борт. Плавсклад вместе с сауной стал выходить на ровный киль, но тут вентиль закусило, и крен пошел на левый борт. И как мичман не бился, плавсклад с креном на левый борт сел на грунт. Хорошо, что под килем было не больше традиционных семи футов.
Это был типичный «адмиральский эффект», когда хочется, как лучше, а получается хуже, чем всегда. Теперь гости выбирались на верхнюю палубу по пояс в воде, проклиная тот день и час, когда белый катер доставил их в злополучную Екатерининскую гавань. Однако командир эскадры сумел позолотить пилюлю. По его приказу мичман Хандыга выдал гостям в качестве сувениров остродефицитные меховые кожаные куртки — «канадки». Настроение несколько поднялось.
— Приглашаю всех на обед в штаб эскадры! – Контр-адмирал Иванов сделал широкий жест и на пирс вкатил микроавтобус.
Часовые у врат штабного особняка с изумлением взирали на удивительных людей в белых кокских колпаках, меховых «канадках», тропических трусах и в дырчатых подводницких тапочках, которые быстро поднялись по лестнице, устланной ковровой дорожкой и исчезли в приемной командира эскадры. Адъютант старший мичман Живженко аж привстал при виде столь странной процессии, но, повинуясь грозному взору командира, все понял и ринулся в комнату отдыха. Наконец-то гости уселись за полированным столом в комнате отдыха, где уже были разложены на пирожковых тарелках бутерброды с красной икрой, а также крупно нарезанные палтус и семга. А тут как раз и вестовые подоспели, доставив отчищенные и отглаженные мундиры.
— Э, а где моя «лодочка» и «ромбик» где? – Удивился замглавкома, разглядывая свою преображенную тужурку.
— А где мой жетон «За дальний поход»? – Удрученно вопрошал контр-адмирал.
Командир эскадры почувствовал острую нехватку кислорода. Такого удара под дых он никак не ожидал.
— Ваши знаки, товарищи, находятся в специальной обработке. Чуть позже их доставят.
Мичман-адъютант, который все слышал и все понял, тут же бросился добывать похищенные знаки, и добыл их у штабных офицеров, которые во благо родной эскадры сняли их со своих тужурок. Тем временем в комнату отдыха вошли три слегка запыхавшиеся молодые аккордеонистки, прибежавшие в штаб как по тревоге из Дома офицеров; прямо сходу развернули меха:
Прощайте, скалистые горы,
На подвиг Отчизна зовет!
Мы вышли в открытое море,
В суровый и дальний поход.
Члены высокой комиссии с удовольствием подхватили песню.
— Прошу поднять бокалы! – Призвал гостей командир эскадры.
— Надеюсь, никаких толчков больше не будет?! – Усмехнулся замглавкома, поднимая фужер, почти до краев наполненный янтарным «Араратом».
— Ну что вы!? – Самодовольно заверил хозяин застолья и без того настрадавшихся адмиралов. – Две торпеды в одну пробоину не попадают.
И ошибся. Земля под штабом эскадры вздрогнула и слегка качнулась. Бронзовая люстра, похожая на разлапистый якорь, немного подпрыгнула, а потом сверзилась прямо на стол, отчего в разные стороны брызнули осколки фарфора и красная икра, обладавшая необыкновенной клейкостью и липучестью. Все застыли в тех позах, в каких их застал катаклизм.
— Товарищ командир, — вытянулся адъютант. – Это стройбатовцы скалу подорвали.
— Что ж ты, змей, меня раньше не предупредил?! – Прошипел ему Иванов.
— Так вы ж Комиссию принимали! – Отшипел ему в ответ адъютант.
Первым поднялся замглавкома:
— Ну, нагостились… Как говорили в старину – «попили, поели, пора и бороды утирать». – И стер с подбородка красные икринки. — Домой, домой, домой!
Тут пришедшие в себя аккордеонистки продолжили прерванную песню:
Обратно вернемся не скоро.
— Вот именно! – сурово подтвердил замглавкома. – Обратно вернемся не скоро.
Но хватит для битвы огня…
— Хватит, хватит, — многозначительно пообещал адмирал Лобачев, поглядывая на Иванова.
Я знаю, друзья, что не жить мне без моря…
— Не жить, не жить… — Зловеще предрек Председатель комиссии и двинулся на выход.
Как морю не жить без меня…
На пирсе высоких гостей ждали традиционные подарки: портфели с «красной селедкой», то бишь свежедобытой семгой, а также фляжки, наполненные «шилом». Ну и комплекты «разового» белья вместе с накрахмаленными кокскими колпаками.
— А мне все понравилось! Спасибо! – Объявил вдруг летчик-космонавт. – Такой экстрим нам организовали!
— Ну, это они могут! Мастера экстрима и адреналина. – Подтвердил потеплевшим басом замглавкома, и поспешил на борт катера.
Несмотря на все ЧП, организацию службы на эскадре оценили на «хорошо», а старшему лейтенанту Веслярову была объявлена благодарность от командующего Северным флотом «за решительные действия в экстремальной обстановке»; мичман Хандыга был «поощрен ценным подарком «за умелую борьбу за живучесть вверенного корабля». Подарок – электробритву – ему вручили в день рождения эскадры. Жаль только, что у мичмана от пережитого шока изменился гормональный состав крови, и перестала расти борода. Ну, с кем не бывает?
Черкашин Николай Андреевич ©
