Роджер Котрино тоже приложил немало усилий, прежде чем в Лиме не установили на набережной мемориал экипажу «Покочи». К нему – «перуанскому Кубынину» начальство отнеслось совсем иначе. Никто не секретил происшествие – гибель подводной лодки и семерых моряков. Никто не объявил его «аварийщиком». Героизм офицера был оценен однозначно. Министр обороны предложил ему должность своего референта по ВМС. Конгресс республики наградил его орденом, правда, за другие дела – за борьбу с коррупцией, на которую Катрино был направлен как смелый офицер, человек честный и бескомпромиссный.

В кабинетах высокого морского начальства его встречали радостно и уважительно, главком протягивал ему руку, в музее ВМС были выставлены личные вещи Катрино, его револьвер, награды…

Члены экипажа погибшей субмарины тоже в чести. Правда, о них немного подзабыли за тридцать лет. Но визит моряков из далекой России всколыхнул общую память, приободрил ветеранов «Покочи», о них снова заговорили. Лодочный электрик главстаршина Гектор Панана пригласил Сергея Кубынина и всех своих сотоварищей по экипажу на свою свадьбу. Торжество справляли в портовом кабачке Кальяо. Во главе стола с моряками «Покочи» сидел «команданте» Роджер Катрино. После первого вальса жениха и невесты, он пригласил новобрачную на танец и мастерски провел ее в танго… Кстати о свадьбах. Совсем недавно капитан фрегата Котрина отпраздновал «серебряную свадьбу» со своей славной боевой подругой Нелли. За эти годы она подарила ему пятерых детей – трех красивых девочек и двух мужественных парней.

— Там, в затопленных отсеках, — вспоминает Роджер, — я отправлял наверх прежде всего тех, кто был женат, и у кого были дети. Сам я в свои 30 лет, все еще был холостяком. И вот тогда я дал обет святой Марии, что, если останусь жив, обязательно женюсь, и у меня будет пятеро детей. Свой обет я исполнил. Моя жизнь продолжилась в моих сыновьях. Старший – Хуан Диего – лейтенант перуанского флота; младший – Паоло – только что стал кадетом высшего военно-морского училища, в котором учились я, и его старший брат.

У Сергея Кубынина жизнь тоже продолжилась в сыне и внуке. Кирилл Кубынин учится в высшем военном училище, только что получил свой первый воинский чин – младший сержант. Внук учится там же, где и дед – в Тихоокеанском военно-морском…

Поразительное сходство в биографиях этих людей: и Роджер, и Сергей – оба заядлые футболисты, оба родились почти в один и тот же день – Сергей 11 января, Роджер -9. Оба сыновья моряков. Одинаковы размеры фуражек. Даже имена жен схожи – Нелли и Елена.

Встретились мы и с матерью Роджера. Несмотря на свои 84 года сеньора Мариам Котрина сохранила свою былую красоту. Волнуясь, все заново переживая, она рассказывала:

— Роджер всегда перед уходом в море говорил мне: «ты зря не переживай, я вернусь. Переживай только тогда, когда в дверь постучатся два матроса…» В тот вечер, он не вернулся, как обычно. Его ждал накрытый ужин, но никто к нему не притронулся. Было нехорошее предчувствие. Обычно в доме всегда звучала музыка, а тут – тишина, даже собаки не вышли гулять, притихли… Мои дочери меня утешали: «завтра вернется!» Но назавтра  в пять часов утра в дверь постучали два матроса. Они сказали: «с вашим сыном произошло несчастье, «Покоча» затонула, но есть шансы на спасение». Сердце мое упало. Я заплакала. Я бросилась к одному из них на шею и попросила войти в дом. Но оба сказали, что им еще надо обойти другие семьи и ушли. Я не находила себе места. Обзвонила все госпитали. Мне сказали, что сообщат сразу, как только что-то станет известно. Включила телевизор. Выступал президент. Он сообщил о том, что «Покоча» была протаранена японским тунцеловом, и что ведутся спасательные работы.

Пошла в морской госпиталь. Но там какой-то полковник ответил мне резко: «Ваш сын пропал!»… И я пошла в храм молить Господа о его спасении. И тут я узнаю, что Роджер жив, что он находится внутри затонувшей подводной лодки. Командир базы сказал мне, что как только Роджера поднимут, он сообщит мне. И вот пошли добрые вести: с «Покоча» подняли двоих, вот уже спасены четверо… А моего все нет и нет… Пятого подняли… А Роджера нет. И тут я потеряла сознание. В чувство меня привели мои дочери. Мы обнялись и молились, читали молитвы… В половине шестого вечера позвонил командир базы и сказал, что подняли Роджера, он жив, и сейчас находится в госпитале…

Матери Сергея Кубынина уже нет в живых. Наверное, и она бы  могла рассказать нечто подобное. Разве что никто никому не сообщал о трагедии с С-178. Но ведь материнское сердце не обманешь… Капитан-лейтенант Кубынин, как и Роджер Катрино, тоже выходил последним, в полном одиночестве, без всякой надежды на помощь сотоварища или водолаза-спасателя. Он выбрался и трубы торпедного аппарата с почти пустым кислородным баллончиком. Решил добраться до рубки по лееру в надежде уменьшить глубину всплытия хотя бы на пару метров, но потерял сознание. По счастью его заметили на поверхности и втащили в спасательный катер. Пришел в себя он уже в декомпрессионной камере. Врачи поставили ему семь диагнозов: баротравма легких, двустороннее воспаление, отравление парами топлива, отравление кислородом, двуокисью углерода… Он выжил всем смертям назло. Моряки и жители Владивостока, узнав о подвиге старпома, приходили к нему в госпиталь, приносили фрукты. Так что палату, в которой лежал Кубынин, прозвали «фруктовой»…

Папа римский удостоил аудиенции отважного моряка Роджера Катрино.

Патриарх Всея Руси капитана 1 ранга Кубынина не принимал, но на вручении ему общественной международной премии «За веру и верность» председатель попечительского совета фонда апостола Андрея Первозванного Владимир Якунин сказал: «Ну, уж если Сергей Кубынин не герой, кого же тогда считать героем?!» Сказано было от души и очень точно. Однако все заслуги этого человека, равно как и подвиг механика Валерия Зыбина, беспредельная стойкость других офицеров и матросов С-178 остались незамеченными чиновниками наградного ведомства. Им лучше было знать, кто у нас герой, а кто не герой. Ну, да Бог им судья!

В коротких заметках не расскажешь всего, что пережили эти люди под водой, под смертельным прессом глубины. Роджер показывает нам заржавленный револьвер. Именно с ним он был в отсеках «Покочи». Один из офицеров повредился в уме, и хотел застрелить Катрино, взявшего на себя командование и строго определявшего, кому выходить в первую очередь. Но Роджер сумел обезоружить его. Теперь ржавый «Таурус» — семейная реликвия.

У Кубынина тоже было немало критических ситуаций. Одна из них: при попытке выйти через трубу торпедного аппарата умирает от сердечного приступа немолодой офицер. На глазах у ошеломленных матросов вытаскивают из трубы труп. Чтобы поднять дух моряков старпом объявил им, что повышает каждого из них в воинском звании. Достал корабельную печать и при скудном свете лампочки аварийной радиостанции стал вписывать в военные билеты моряков старшинские звания. Как напоминает это эпизод на затопленном «Курске», когда капитан-лейтенант Колесников писал свое последнее письмо нам, всем живым…

Первое знакомство двух подводников Кубынина и Котрины состоялась в московском морском кафе «Каюк-компания». Тогда по скайпу мы вызвали Роджера, и тот был немало удивлен нашему звонку. Он даже не подозревал, что в России знают о его подвиге, более того – сами пережили то, что испытал он. Точно также ничего не знал о перуанском «двойнике» С-178 – о «Покоча» и Сергей Кубынин. Но оба быстро уловили главную тему разговора, благо с нами был замечательный переводчик с испанского Андрей Верьев, который, собственно, и отыскал все электронные реквизиты Котрины.

И вот началась эта удивительная межконтинентальная беседа.

Рассказывал Кубынин о своем исходе из стального гроба, рассказывал Котрина о своей эпопее; оба удивлялись совпадениям, заново переживали драматические события. В конце концов, Роджер сказал со слезами на глазах: «Серхио, ты мой старший брат! Я жду тебя в гости!». Порыв был такой – вскочить и лететь в Перу немедленно. Но… Прикинув цены на авиабилеты от Москвы до Лимы – приуныли. Однако на помощь пришли бывшие военные моряки, работающие в Газпроме (инженер-механики 1992 года выпуска  Высшего Военно-Морского инженерного училища им. В.Ленина) . Они оценили  человеческую важность этой встречи, и вот огромный «боинг» переносит нас через Атлантику, через экватор в южное полушарие земли. Проплыли под крыльями Кордильеры, разворот над акваторией Тихого океана и вот она перуанская земля – пальмы, кактусы, араукарии, а главное – моряки экипажа «Покочи» со своим командиром – капитаном фрегата Роджером Котрина Альварадо. Они встречали нас в аэропорту с цветами и крепкими объятиями.  Как будто  мы были знакомы лет сто, не меньше…

Сергея Кубынина и сопровождавшего его небольшую делегацию принимали в Перу честь по чести. На плацу главной базы ВМС в Кальяо застыли в парадном строю белые фигуры перуанских моряков. Океанский бриз колышет зеленые веера пальм и пестрые флаги расцвечивания. С высокой трибуны звучат торжественные слова адмирала о морском братстве двух экипажей – С-178 и «Пакоча». Величественно звучат на океанском берегу гимны Перу и России. Затем под печальные трели боцманской дудки (такая здесь траурная традиция), под тревожную дробь барабанов мы возлагаем к мемориалу подводников цветы, подобранные в цвета российского флага.

А где-то там, на другой стороне Тихого океана, на западном отсюда его берегу, во Владивостоке высится на Морском кладбище черная рубка С-178 и на ней золотом горят русские, украинские, белорусские, татарские имена советских подводников…

И вот произошла эта немыслимая встреча двух героев, сынов столь разных народов – русских и перуанцев. Встретились два великих счастливца, которым даровано было вернуться с того света. Они пожали друг другу руки, и как бы замкнулись некие контакты человеческих судеб. И, право, что-то произошло в этот миг в мире! Пусть не вспышечно, не салютообразно, но, наверняка, пошли какие-то токи в ноосфере, пошла волна великого человеческого тепла, морского братства…

Океаны разделяют материки, но они же и соединяют людей, и особенно моряков, и особенно подводников, которые, независимо от цвета национального флага, равны перед нависшей толщей Океана. Всем им приходится вести войну с чудовищной мощью океанской стихии, уповая лишь на себя, на прочность своих субмарин и Всевышнего. Морские трагедии, какими бы заурядными причинами ни вызывались, не повторяют друг друга ни одним мгновением. И всякий раз, сколько бы подводные лодки ни попадали под форштевни надводных судов, Море принимает в жертву неповторимый венок человеческих судеб, где черные ленты моряцких смертей перевиты с белыми канатами — спасительных! — озарений…

Далеко Перу от России, но в октябре этого года придет во Владивосток (в очередной раз!) красивый белый парусник под красно-бело-красным флагом республики Перу. Это учебный корабль «Юнион». И с его палубы сойдет старший сын капитана фрегата Котрины – лейтенант Хуан Диего. На семейном совете решили, что лейтенант и его соплаватели положат к рубке С-178 венок от перуанских моряков.

Салют, компаньерос!

Николай ЧЕРКАШИН

Москва-Лима